Начну, как это повелось, с истории одной своей давней пациентки. Инга (назовем ее так) пришла ко мне с ВСД. Она страдала от постоянного головокружения, временами ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание, а «сдаться» психологу она решила, когда ко всему прочему у нее начали «отниматься» руки (на самом деле речь шла о парестезии – онемении и ослабевании). Все эти симптомы, как и множество других ВСД-шных «радостей», носят исключительно функциональный характер, то есть никакого «реального» заболевания у таких пациентов нет, хотя они и упорно не хотят в это верить. В этом и есть весь фокус невроза. Психика, испытывающая запредельную нагрузку в отношении какого-либо вопроса, может предпринять хитрый маневр: невозможно решить «казнить все ж таки аль миловать» – заболею (понарошку, но страшно убедительно, так, чтоб Станиславский поверил), и сложное решение придется отложить. О нем даже думать будет некогда, а как иначе, когда ты по три раза на неделе умирать собираешься?!
На поиски этого самого ключевого вопроса, который и запускает невроз, порой уходят месяцы. Ведь психике крайне важно не подпустить сознание в травматическую зону, ради ее утаивания все и организуется – у кого «обмороки», у кого ревматоидный артрит. У Инги тайное стало явным довольно быстро.
– Знаете, у меня, по большому счету ведь все хорошо, – рассказывала она, – У меня нормальный муж, двое детей, достаток, я люблю свою работу. Вот если бы только не эти состояния. А еще… Я даже стесняюсь об этом говорить, но, когда мне не плохо, я имею в виду, физически, я постоянно вспоминаю одну неприятную ситуацию, которая уже давным-давно была. Ложусь спать, и мне в голову лезут эти воспоминания. Это так глупо, это стыдно! Муж изменил мне пятнадцать лет назад. Пятнадцать, понимаете? А я, как дура, все еще это пережевываю сама с собой.
Инга с Семеном вместе с последнего курса института. Она – коренная жительница мегаполиса из обеспеченной семьи, «мажорная» девочка по всем статьям, он – отличник-медалист из бедной провинции. Этот брак все окружение Инги воспринимало мезальянсом, да и сама Инга в молодости была уверена, что мужу с ней сильно повезло. А потом в стране случился кризис и все резко изменилось: родители Инги разорились, а муж со своими IT-шным дипломом стремительно пошел в гору. Начались частые командировки из Екатеринбурга в Москву. Во время одной из «командировок» Инга увидела мужа под ручку с другой женщиной в соседнем районе.
«Чего тебе не хватало?! – рыдала Инга, – Я вроде не страшная, умная. У нас дочь! Все, что у нас сначала было: квартира, машины, деньги – все от моей семьи! Чем эта б… лучше меня?!»
Она не была лучше, она была другой, как сейчас модно говорить, от слова «совсем». Любовница не была ни красивее, ни младше, ни умнее, напротив, во всем намного проще Инги. Но для нее Семен был не осчастливленным благородным семейством мальчиком из провинции, а прекрасным принцем. Женщины ведь тоже чаще всего идут на измену лишь потому, что в глазах мужа перестают быть принцессами и королевами, а взор любовников пылает.
Семен сначала просил прощения у жены, клялся в любви, объяснял, что бес попутал. Но на третий день скандала, исчерпав все аргументы, он собрал вещи и ушел «к той».
Если бы на этом все и кончилось – как бы не так! Дальше, как и у подавляющего числа семей в подобных ситуациях, начинаются эти чертовы качели: «убила бы предателя – не знаю, как жить без него/ бросил бы эту стерву – люблю дуру, да и дочь у нас». Жизнь – штука сложная (подпись: капитан очевидность). Но сложная, увы, не только «снаружи» – проблемы с деньгами, заботы о детях, недовольство правительством, несогласие с руководством – все это так или иначе решаемо. Куда сложнее она «изнутри» - чувства, желания – часто очень противоречивые, страхи, сомнения, привычки.
Да, привычки, на них замешаны многие наши несчастья. «Мне его физически не хватает», – часто пациенты именно так описывают свое состояние после разрыва отношений, даже не подозревая о том, что слово «физически» здесь не требует кавычек. За несколько лет совместной жизни присутствие супруга встраивается в мозг очень крепко, оно задействовано в огромном количестве нейронных сетей. Рядом с ним женщина привыкла засыпать и просыпаться, завтракать и ужинать, делиться новостями, сетовать на погоду, о нем говорить с подругами, с ним встречать праздники и ездить на дачу, чувствовать его запах, слышать звук его шагов… И если людям сложно бросить курить или прокрастинировать по утрам – изжить одну-единственную привычку, то что уж говорить о том, когда таких привычек несметные тыщщи! Поэтому у женщин (и у мужчин тоже) в такой ситуации «Ненавижу, глаза б мои его не видели» чередуется с «Я без него не могу!» (впрочем, не «не могу», а не умею).
При этом за «глаза б мои не видели», то есть за развод топит очень маленькая часть психики, очень разгневанная, воинственная, но она пока не способна победить огромную армию – инерцию всей прочей мозговой активности, которой очень страшно что-то менять, которая требует возврата в прежнее русло, даже если для этого придется обзавестись махровым неврозом.
Первый раз Семен вернулся через месяц. Инга его выгнала, не спала потом две недели, рыдала, на работе не снимала темных очков, чтобы коллеги не видели ее заплаканных глаз.
Это в сериалах женщины в подобных ситуациях бесконечно обсуждают с подружками «какой он козел», в реальной жизни обманутым супругам обоих полов говорить об этом очень стыдно. А у женщин вообще беда – у них почему-то существует убеждение, что если муж изменил или ушел, значит, с ней «что-то не так» – не красива, не стройна, недостаточно женственна.
Хотя на самом деле «что-то не то» не с ней, не с ним, а с ними. Но об этом чуть позже.

Когда Семен вернулся уговаривать жену «понять и простить» во второй раз, Инга снова хотела было настаивать на разводе, но тут с ней впервые случилось «это», в висках застучало, голова закружилась, ноги стали ватными, и она сползла по стеночке на пол. Муж остался на ночь, чтобы не бросать ее одну в таком состоянии. На следующую ночь Инге снова показалось, что кружится голова, Семен приехал. Через неделю он привез чемоданы. Они научились жить «как будто ничего и не было». Голова у Инги кружиться перестала на какое-то время, а потом все началось с новой силой и продолжалось к моменту нашей встречи уже более десяти лет.
«Как будто ничего и не было» – ключевая фраза. Знаете, как в анекдоте, где гости будто бы украли ложки, потом столовые приборы нашлись, но вот «осадочек остался». Психологическую травму нельзя просто забыть, выкинуть, не обращать внимание, отвлечься. Эти «осадочки» – не пепел, а радиоактивные отходы, которые будут «фонить» очень долго. И для того, чтобы их дезактивировать нужно, прежде всего, признать: «Чернобыль» случился. А далее – упорная самоотверженная работа обоих супругов – каждого по отдельности над собственными деструктивными паттернами и вместе над общими ошибками.
– То есть, Инга, с возвращения мужа вы так ни разу и не поговорили о случившемся? – удивленно спрашиваю я («покер-фейс» психологи носят только в кино).
– Ну, как, – замялась она, – первое время меня, конечно, «несло». Я часто истерила, плакала, говорила ему обидные вещи. А потом он сказал, мол, все, хватит, либо ты прощаешь, и мы больше об этом не вспоминаем, либо надо расходиться. Я пообещала больше не вспоминать.
– Но ведь не вспоминать вы можете только вслух?
– Конечно! Я до сих пор после каждого секса думаю о том, что сплю с предателем. Каждый раз, когда он долго не берет телефон или, тем более, едет в командировку, я страшно злюсь и думаю о том, что вдруг опять…
– И вы так мучаете себя пятнадцать лет?!
– Так что мне делать, разводиться? – плачет Инга.
– Я не могу вам ответить на этот вопрос. А вот вам пора определить для себя, нужен ли вам союз, в котором вам так плохо.
– Да он в общем хороший человек. Если бы только не тот случай! Мне хочется хотя бы понять, почему он так сделал?
– Чужая душа потемки, но я рискну предположить. Семен захотел почувствовать себя мужчиной. С той женщиной он был успешным, сильным, восхитительным. В начале брака с вами – провинциальным мальчиком, которому просто очень повезло с супругой, зятем, которому первоначальный капитал на бизнес дал тесть и т.д. и т.п. Вы ведь ему это демонстрировали?
– Так, что, это еще и я теперь во всем виновата? – гневно спрашивает Инга.
– Нет, «виновата» ваша взаимная игра в молчанку. В частности, то, что Семен не говорил прямо о своей обиде, о том, что чувствовал себя униженным, обязанным. А потом так глупо и банально отыгрался, возможно, сам не понимая, как его угораздило попасть во всю эту историю. Вы, вроде как помирились, измен больше нет, но ведь все стало еще хуже. И снова потому, что вы оба молчите. Семен снова у вас в должниках, теперь, правда, его долг не денежный, а моральный. Что бы он сейчас ни делал, положительных чувств это у вас не вызывает. Все, что бы он ни приносил в дом, чем бы ни пытался вас порадовать – это всего лишь выплата долгов, а не вложение в совместную жизнь.
– Так и есть, – удрученно подтверждает Инга, – подружка визжит от счастья, что муж везет ее в лес погулять, а я поездке на Бали не могу порадоваться.
– Соответственно, у вас два основных варианта. Первый: вы учитесь разговаривать друг с другом о своих настоящих чувствах и потребностях, это сложно, самим справиться практически нереально, поэтому понадобится семейный психолог. Но нужно ли вам это? Я имею в виду, лично вам, Инга?
Это огромные усилия и титанический труд. Более того, гарантий за результат вам никто не даст. Какие могут быть гарантии в том, что отношения, не складывающиеся пятнадцать лет, после пятнадцатилетней холодной войны станут приносить радость?
– А как это понять? – спрашивает Инга.
– Прежде всего, ответить нужно вам: есть ли веская причина сохранять ваш брак? Вы действительно его любите или просто боитесь остаться без него?
– Я не знаю, – честно признается Инга.
– Вы сможете простить Семену все кармические долги? Забыть раз и навсегда и о том, что в свое время ваша семья его осчастливила, и о том, что он вас обидел? Причем простить – не просто замолчать об этом, простить не ради мира в доме, не ради Семена, а для себя самой?
– А какой второй вариант? – страдальчески вопрошает Инга.
– Честный развод. Как первое, так и второе решение потребует от вас честности перед самой собой и больших усилий. Вам нужно решать в конце концов, не что делать со случившейся изменой и разладом в семье, это ваша прошлое, и здесь уже ничего не решить и не изменить, а как вы собираетесь жить дальше. Инга, думать не о том, как несправедливо судьба обошлась с вами в пошлом, кто в этом виноват и прочее, а как вы хотите на самом деле дальше жизнь свою жизнь. Не завтра, не через неделю, а вообще. Начинайте думать о будущем, иначе следующие десять лет будут тоже «сказкой о потерянном времени».
Это была наша единственная консультация. Через месяц Инга прислала мне смс: «Спасибо! Дальше без Семена. Голова почти не кружится».

P.S. Читатель, в этой истории можно было бы проанализировать еще многие важные моменты: например, порассуждать о том, почему Инга создала с самого начала этот паттерн конкуренции, о нарциссических конструкциях, о стыде и вине, которые многие годы заставляли ее держать рот на замке и еще о тысяче и одной проблеме.
Но я хочу донести здесь одну ключевую идею, о том, что невероятно важно задавать себе вопросы:
Зачем я делаю то, что делаю сейчас?
Каких результатов я жду от своих действий?
Мои действия направлены на мое лучшее будущее или же это беличий бег в колесе?

С пожеланиями наилучшего настоящего,

Александра Сергеева

Поделитесь статьей с друзьями