Многострадальная, раскаленная солнцем земля как будто съеживалась от тягостного предчувствия надвигающейся беды. Настойчиво и неотвратимо приближалась первая чеченская компания. Война ещё не началась, а мира уже не было.
Но Влад сейчас об этом не думал.
«Срочная» позади. Он - сержант российской армии возвращается домой! В счастливую, беззаботную жизнь, которая помнит его ребенком! Дербент. Теплый ласковый Каспий. Желтый пляж. Мама….
Мать отдала Влада еще подростком в Суворовское училище, которое тот не закончил. Сбежал. «Полез в бутылку» за правду. Работал. Призвался на службу. Вьетнам.
Духота плацкартного вагона не омрачала его мыслей. Полная луна заглядывает в окно.
На нижней полке кто-то по детски сопит. На подушке поблескивают светлые волосы, уползающие из распущенной косы. На полу лежит соскользнувший бантик. Насыщенная лунным светом простынь совсем не портит юные формы, даже наоборот, подчеркивает каждую линию, каждый изгиб девического тела.
Влад со своей полки видит лишь это. Остальное дорисовывает воображение.
«Интересно, а как целуются девчонки?» – подумалось вдруг.
Сержант не взял постельного белья. Забрался на верхнюю полку прямо в сапогах. Свою сумку кинул под голову.
Внизу заворочалась дама.
- Жарко! – опустила она ноги в красные вельветовые тапочки. Разбудила мужа, - Дим, пойдем, подышим.
Мужчина с готовностью поднялся с постели. Вышли в тамбур.
Спать Владу ничуть не хотелось – за день выспался. Он спустил свое атлетичное двухметровое тело вниз и осторожно, чтобы не разбудить мирно дышащее под простыней чудо, покинул тесное купе.
В голове пронеслись образы скульптур Родена и древних греческих статуй, что изучал когда-то в школе. Но ничего прекраснее этой беззаботно посапывающей девочки припомнить не мог.
В тамбуре было немного посвежее.
- Середина июля считается у индусов волшебной ночью Пурнима, - заметила женщина, - Этой ночью жизнь меняется. И луна светит, как сумасшедшая. Круглая-круглая!
Не дождавшись ответа ни от мужа, ни от Влада, она еще немного постояла и вернулась в купе.
- Дембель? – безошибочно угадал коренастый попутчик.
- Да. Домой еду. В Дагестан.
- Где служил?
- Вьетнам.
- Вьетнам? А мы дальше Забайкалья не забирались. Майор Тарасов, или просто Дмитрий - протянул он руку сержанту.
- Влад, - пожал ее тот.
В короткой мужской беседе они за полчаса обговорили многое. Договорились держаться вместе. Влад узнал, что майора Тарасова вызвали из отпуска в часть, из-за введения повышенной боевой готовности. Очень неспокойно стало на северном Кавказе. Узнал, что офицер несколько лет служил в Забайкалье, где весной на сопках цветет розовый багульник. Узнал, что кедровую шишку бить лучше в конце сентября, а омуль можно есть и сырым, но с солью. Узнал, что этот суровый мужчина, чтобы увидеть личико новорожденной принцессы своей с дивным именем Аленка забрался по березе к окну третьего этажа роддома…
А Тарасов с интересом слушал о вьетнамской части у океана, где ребята наши жили за высоким забором, часто болели, воевали иногда с обезьянами. Узнал о дождях, льющихся долго-долго…
Неожиданно Влад пригласил, - приезжайте в гости. В Дербент. Хорошо там. Море. Горы. Виноградники. У нас с матерью дом. Сад. Смоковницы.

- Не вопрос, - ответил Дмитрий, - на месте разберемся.
Разговор закончился, как заканчивается вьетнамский дождь. Луна зашла за тучу. Оба глядели в заоконную черноту.
- Темно, как в гробу, - сорвалось с уст Влада.
Дмитрий вопросительно взглянул на сержанта.
- Там психолог с нами работала, - неторопливо ответил на немой вопрос майора Влад, - Чувство страха истребляла. Разные тренинги. Лежишь, к примеру, в гробу. Душно. А над тобою на крышке пять-шесть ребят, чтобы ты раньше времени не выскочил.
- И как?
- Никак. Через час я их всех раскидал. Не могу в гробу долго. Не люблю, когда темно.
- Ладно. Пойдем спать. Завтра день будет трудный.
Луна пряталась за тучами долго, пока Влад не заснул. Но и во сне он чувствовал, ангельское дыхание Аленки.
Ночь ушла, а поезд между тем уже въезжал в Чечню под жестокое солнце, полновластно и жарко царствующее вокруг.
В вагон зашли какие-то люди. Много людей с автоматами. Говорили на русском, но с местным акцентом. Действовали профессионально и целенаправленно. Видимо информацию о «нужных» пассажирах проводники собирали еще при посадке.
Владу снилось, как в купе ворвался один из боевиков, за ним еще двое:
- Документы, деньги, быстро! Встать! –надрывно командовали они Дмитрию.
- Ах ты, собака! Убивать нас приехал!
Тревожно вскрикнула жена:
- Дима! Это бандиты!
Офицера схватили за грудки, выволокли в тамбур, вытащили его жену и еще спящую, ничего не понимающую дочку.
А Влад спал. Беспробудно. И даже сдавленный крик Аленки не заставил его открыть глаза. Все это происходило в считанные секунды.
Разбудил лишь толчок автомата в ногу.
- Вставай! Приехали!
В мозгу сержанта сон перевернулся в явь. На него уверенно и нагло уставился черными глазами не бородатый, как во сне, а весьма выбритый кавказец.
- Да, пошел ты! – Влад врезал со всей дури пришельцу каблуком в лоб.
Тот сполз на пол. Но сильные руки других бандитов стащили Влада вниз. Связали руки жгутом из простыни. Из за тесноты и неразберихи Влад не смог оказать сопротивления в этой неравной короткой схватке.
Боевики отработали вагоны быстро. Подозрительных вытащили на улицу с вещами.
И поезд тут же уехал.
Влад огляделся. Справа от «железки» – остатки каменной кладки какого-то станционного сооружения. Невдалеке несколько серых пятиэтажек. Рядом два-три саманных беленых дома. Плетеные изгороди заборов. Женский туалет и мужской – выстроенные отдельно. Будка смотрителя. Стоянка машин. Автомобилей много. Три-четыре таксиста, заложив «руку за руку», и «ногу за ногу» спокойно наблюдают за действиями боевиков. Видимо, это для них уже привычное дело.
Головорезов много.
Граждане, перепуганные до смерти, молча жались друг к другу. Бандиты проверяли документы, допрашивали мужчин.
Выявив среди пленников пятерых офицеров, отвели их к женскому туалету и без разговоров расстреляли. Среди них был и майор Дмитрий Тарасов. Его жена, обезумевшая от горя, бросилась к прострелянному телу, но скошенная смертельной очередью упала.
- А-а-а-а! – пронзительно завопила Аленка, вырвалась из рук бандита, рванулась к безвольно упавшей матери, споткнулась о неровную дорогу и упала на колени рядом с нею, - Ма! – повторяла она, - Ма! Ма! Обняв материнское тело, поцелуями пыталась разбудить самого родного человека.
Чеченец свою белокурую рабыню не думал оставлять, схватил жертву и начал оттаскивать по пыли от мертвой женщины.
Аленка, хватаясь за соломинку надежды не отпускала матери, цеплялась за жизнь, как в детстве искала у неё защиты, целовала, точно клюя высохшими губами материнскую коленку, потом пятку, а потом, когда в руках ее остался один вельветовый красный тапочек, закричала так пронзительно:
- Мама! – что абрек отпустил ее.
Вырвавшись, девчонка в тот же миг развернулась всем телом к обидчику и, рыча, бросилась кусать, царапать. С остервенением вцепилась в его бороду.
Влад дернулся к ней, но со связанными за спиной руками тут же был остановлен тремя боевиками.
На помощь бандиту подоспели дружки. Один из них прикладом автомата ударил Аленку в висок.
- Дура! –выругался он, пнув ногою мертвую девочку.
- Ты чё её убил то? Ты чё убил? – вставал с пыли покусанный чеченец.
- Она тебе зачем, дикая такая?
- Не твое дело! С сожалением глянул на раскинутые солнцем вьющиеся белокурые волосы девочки. Вздохнул, потирая укушенную щеку, и отошел в сторону.
- Ну, извини, брат, - пожал плечами боевик, - я тебе вместо нее двух со следующего поезда сниму.
Сознание Влада словно залило чернотою от верха до низу. Это был не страх. А какая-то дикая ярость. Очередь, между тем, дошла и до него.
К нему уже подошел полевой командир.
- Ну что собака? Контрактник? Против нас воевать решил?
- Собака с собаками не воюет! – презрительно ответил Влад.
Не почувствовав в жертве страха, главарь удивился. Смерил с головы до ног здоровенного белобрысого загорелого сержанта с зеленоватыми глазами, немигаючи уставившегося в упор.
- Откуда, куда?
- Из ада в ад! – ответил сержант, понимая, что глупо отпираться от принадлежности к российской армии, - К Аллаху не приглашали. В Христа не верю.
Командир махнул рукой и разрешил расстрелять сержанта у туалета рядом с уже убитыми. Отступать некуда, молодой человек попёр напролом, чтобы уязвить хваленую честь горцев.
- Вы джигиты или кто? Стреляйте меня где угодно, только не у женского туалета! –возмутился Влад.
Главарь остановил рукою компанию. Подошел. Жестом потребовал документы Влада у своих подчиненных.
- Дембель?
Влад молчал.
- Дембель спрашиваю?
- Читать что ли не умеешь? –сквозь зубы процедил сержант. Он смотрел на брошенную в пыли Алёнку, которая, возможно, еще не стала девушкой. Желваки играли на скулах. Захотелось высказать что-то обидное, чтобы ему дали в висок, ему, а не ей, маленькой и беззащитной девочке, и Влад выдавил тихо и спокойно, сдерживая дыхание, - с женщинами воевать – последнее дело! Не ровен час, сам бабой станешь.
– Не зарывайся. Убью, - злобно отрезал командир.
- Трепещу от страха. Вы только со связанными готовы воевать.
- Развяжите его! – скомандовал главный.
Боевики разрезали кинжалами жгуты. Окружили кольцом, чтоб не подумал рыпаться. Бездушная сталь десятка стволов приготовилась одарить сердце долгожданной пулей.
Влад вдохнул глубже воздух. Так глубоко, что закружилась голова.
- Где проходил службу? – спокойно спросил главарь, смело сделав шаг вперед.
- Вьетнам, - ответил также спокойно Влад. И тоже подошел ближе, готовясь к рукопашной.
Они оказались совсем рядом. Глядя друг другу глаза в глаза. И Влад не отвел взгляда.
- Зачем едешь в Грозный?
- Да не нужен мне твой Грозный. Домой я еду. Родом из Дербента, – сжимая зубы, отсекал он слова, - живу я там. Ты живешь здесь. Я живу там!
Командир отдал документы Владу и удивил неожиданным:
- Прости, земляк, не признали своего. – И потом скомандовал что-то на своем, на чеченском.
Владу тут же отдали его сумку, вернули изъятые вещи.
- Такси! – буркнул главарь.
Подбежал суетливый человек в черной кепочке. Главарь сунул ему в руку денег вдвое больше, чем требовалось до Дербента.
- Доставь кунака до дома! Ошибка вышла.
Боевики опустили автоматы, расступились, оставив для сержанта единственную дорогу.
Выбирать не приходилось.
Влад неуверенно, как в замедленном кино, опустил руку, взял сумку, устало плюхнулся возле машины, не решив до конца для себя, а нужен ли ему этот подарок? Чернота из сознания не проходила. Ярость не растворилась. Хотелось драться.
Но колеса зашуршали по пыли и мелкие камешки вдогонку, как отзвуки пулеметной очереди забили по брызговикам.
А когда выехали на шоссе, таксист сказал:
- Повезло тебе. Мурад сегодня добрый. – Потом добавил, - Это не твой джихад. Не лезь в него, парень!
- Джихад? Когда девушек невинных режут? Джихад? - ответил Влад убежденно. И замолчал до самого Дербента.
Этот эпизод своей жизни Влад старался не вспоминать. Но каждый год в день Пурнима мысленно посылал людям своей страны, волей судьбы вступивших в противостояние на кавказской земле, не ветшающую с годами картинку – убитую русскую девочку с раскинутыми солнцем волосами на чеченской пыли.
«Вторая чеченская» его тоже миновала.
В Дербенте женился на женщине с пятилетней дочкой. Уехал в Краснодарский край на родину жены. Армейская подготовка пригодилась. Влад стал востребованным спасателем.
Он так и не узнал, как целуются девчонки.