Один король любил писать на заборе всякие слова, например, «Слава королю!» или «Да здравствует король!».
Он переодевался в простого подданного, выходил с ведром краски и кисточкой на улицу ночью, чтобы никто его не видел, и писал «Да здравствует наш король – лучший король в мире» или «Король – молодец!». Утром верноподданные тоже выходили на улицы, читали на заборах лозунги и радовались: «Вот какой у нас король замечательный! Даже на заборе про него написано! Еще бы, ведь не будут про плохого человека на заборе хорошее писать!»
Однажды ночью, когда король вышел с ведерком краски и кисточкой, он не смог найти ни одного свободного места ни на одном заборе! Верноподданные были такие верные и такие подданные, что не смели закрашивать надписи, восхваляющие короля. Король бродил по пустым улицам, искал, но, увы. Тогда он с тоской взглянул на черное пре черное небо, полное звезд, и решил, что на нем неплохо будет смотреться лозунг «Да здравствует король», написанный белой краской. Он сбегал домой за стремянкой, нашел самый высокий в королевстве дом, с трудом дотащился на пятый этаж, а оттуда на черепичную крышу. Сначала король написал «Слава королю!» прямо на крыше, но буквы получились неровные. Он поставил стремянку и стал карабкаться все выше и выше. Взобравшись на последнюю ступеньку, король вспомнил, что оставил там внизу ведерко с краской и свою любимую кисточку. Тяжело вздохнув (а ведь у короля была астма), он хотел было уже слезать за краской, но засмотрелся на такое близкое и бесконечно далекое черное небо. На небе разноцветными пчелами роились звезды, шелестели, звенели, подмигивали друг другу и королю. Все небо было живым, оно, не спеша, шевелилось, ворочаясь с боку на бок. То там то здесь откалывались от него кусочки звезд и огненными хвостами падали стремительно на землю, шипя и озаряя пространство.

Король смотрел на вселенную, а та глядела на него в упор, у короля даже мурашки по спине побежали, так ему стало волнительно. «Кто я такой? Я жалкая козявка, крохотный червячок, песчинка, огрызочек, огарочек… А вселенная. А звезды?! Что я по сравнению с ними?!»
Король подумал, что, наверное, звезды смотрят сейчас на его королевство сверху и хохочут над его «Слава королю» и «Король – молодец!», нет, не хохочут, а презрительно улыбаются. Ему стало очень стыдно, щеки и уши прямо-таки горели от стыда. Он опустился на верхнюю ступеньку. Звезды ласково кивали ему огненными головами. Король немного успокоился и остыл.
Он проводил рукой по небу, казалось, он зачерпывает пригоршнями крохотные звезды и само небо. Словно воду из озера. Король подносил ладонь ко рту и пил небо.
Но потом посмотрел на часы, спохватился и быстро-быстро спустился вниз. Этой ночью у него было очень много дел!
Пригодилась вся запасенная королем краска: белая, синяя, зеленая, голубая, желтая, оранжевая, фиолетовая и бордо. Всю ночь король красил заборы, один за другим. Хорошо, что королевство у него было маленькое и краски хватило. Последний забор он докрашивал уже рано утром, когда самая близкая звезда золотым громадным шаром выкатилась на побледневшее небо.
Верноподданные нашли короля спящим прямо посреди лопухов возле крайнего дома, в котором жила одна старушка. Король сладко спал на лопухе, подложив ладошку под щеку. Он был весь разноцветный, пестренький и довольно улыбался во сне. Чей-то петух нагло клевал крохотные звездочки, высыпавшиеся из королевского кармана.
- Да здравствует король! – шепотом сказали верноподданные и разошлись по домам. Им был жаль будить своего любимого и такого замечательного короля!
Когда король проснулся, было уже позднее утро. Король встал, отряхнулся, посмотрел на свои раскрашенные руки и направился в ближайший дом. Нельзя же являться ко двору в таком виде!
- Добрая женщина, не найдется ли у тебя немного теплой воды и мыла?
Старушка нагрела для короля много воды и дала ему кусочек земляничного мыла. Король мылся сам, терся мочалкой и мылом, поливая себя из кувшина с отколотым носиком.
Потом добрая женщина предложила ему позавтракать или уже пообедать. Еда была самая простая: гречневая каша с молоком и кофе из желудей. Но король был готов поклясться, что никогда в жизни он не едал такой невероятно вкусной гречневой каши с молоком, как в тот жаркий августовский день в доме у старушки, когда чей-то петух стоял на подоконнике, склонив голову, и поглядывал на его карман. Петух тоже, наверное, мог поклясться, что крохотные золотые семечки из кармана короля самые вкусные на всем белом свете.