У самой короткой ночи - самая крупная роса. Издревле бабы водили внуков к покатому берегу могучей реки почувствовать босыми ногами волшебство: чтоб силу земли и неба вобрал в себя; чтоб был здоров и силен; чтоб любовь укрепилась ко всему сущему. Вот и Оля после Купалы раненько разбудила Женю, велела идти след в след прямиком туда, где за излучиной просыпалось солнце.
Крупные капли сверкали на тоненьких травинках, как хрустальные бусины на ниточках. Ожерельем этих бус была опутана поляна: кусты и деревья, цветы и сеточки паутин.
Средь разнотравья мать-лошадь с путами на ногах проглатывала каплю за каплей, бусину за бусиной божественной влаги. Жеребенок пасся рядом. Но без пут, не смея отделяться далеко от матери. Женя шел за бабой Олей, поглядывая на животных. После городской необходимости ходить по асфальту только в обуви, оказаться босиком на траве, как ходят кошки и собаки, как пасутся кони, было непривычно и весело. Травинки клевера и муравы просачивались между пальчиков, щекоча босые ножки. Тогда Женя нагибался и убирал с ноги мокрый цветочек.

Лошадь царственно подняла голову на незнакомцев. Тихонько позвала к себе стригунка на всякий случай. Тот тоже проводил их взглядом.
- Баб-Оль! А лошадь тоже хочет, чтобы её сынок рос здоровым и сильным?
- Да.
- А можно я с ним погуляю?
- Сначала искупаешься в реке…
Вода Оки не шевелилась. Громадные легкие пирожные взбитых облаков остановились над рекою ли, над временем, и непонятно было с первого взгляда – где живут облака – в молоке или в вечности.
- Баб-Оль! Смотри! Это Жеребенок!
- Ребенок?
- Ребенок! Лошадиный!
Бородатый загорелый до черноты пастух в длинных шортах вел кобылу купаться, обгоняя бабу с внуком. Впереди, торопясь и шлепая по росе, резво бежал стригунок, но перед самой водой остановился и, узрев свое вихрастое отражение, отпрыгнул.
Пастух и баба Оля громко рассмеялись.
- Здорово, Петровна! Внук?
- Да. Вот вывела на росу. А ты, Степан, пастухом, гляжу, заделался?
- Сосед: третий коттедж справа от моста, купил дорогую лошадь. Хорошо платит. Вот и пасу.
- Баб-Оль! А разве можно ЛОШАДЬ купить? Она ведь живая! – удивился маленький Женя.
- Можно! Еще как можно, - усмехнулся Степан, омывая спину прекрасной лошадки, - когда деньги есть – все можно!
- А человека, живого тоже купить можно? За деньги?
Баба Оля и пастух Степан обернулись на вопрос мальчонки, и каждый вздохнул по-своему, а ответили одновременно:
- Нельзя, - сказала баба Оля.
- Легко! – ответил пастух.
Женя ничего не понял, но на всякий случай задал еще один вопрос Степану:
- И жеребенка, значит, купить можно? И ребенка? И продать?
- Много будешь говорить – роса уйдет, – отрезала баба Оля.
- Куда уйдет?
- Испарится. Солнце съест! – ответила она, снимая с ребенка рубашонку, и подталкивая к воде.
- Солнце ест росу?
- Пьет! – ответит за бабу пастух Степан. – Ты, сынок отойди подальше от жеребенка то! Отойди! Лошадь норовистая. Чужих не признаёт. Так может копытом нечаянно задеть, что дух выбьет! Что я делать потом буду? – Припугнул пастух, и уже лошади приказал, - Иииэээх, родимая! Матушка Венеда! А ну давай, поплыли вместе! – взобрался ей на спину и в обнимку погрузился в парное молоко Оки.
- Варгус! Варгус! – позвал Степан жеребенка.
Варгус занервничал. Пошарахался у берега и, пронзительно взвизгнув, тоже бросился в воду. Венеда величественно повела красивым глазом, убедившись, что детеныш, может немного неловко и угловато, но исправно орудует копытцами следом, чуть-чуть подала голос и с нескрываемым удовольствием поплыла вдоль прибрежных кустов.
Так же резво вбежал в воду следом за жеребенком и Женя, а за мальчиком и баба Оля, умиротворенно глядя на облака.
День обещал быть знойным и жарким. Солнце выглянуло из утреннего марева, окончательно проснувшись, и въедливо впилось в остатки росы на траве, высушив листья и цветы. Зажужжали пчелы и шмели. Раскрылись розовые пушистые соцветья медоносного татарника, белой кашки, цикория и мяты.
От запаха трав закружилась голова. Жеребенок, поняв, что мать скоро выйдет, первым выскочил из воды, запрыгал среди набирающего силу Иван-Чая. Из его груди раздалось восторженное взвизгивающее ржание. Венеда отвечала нежным заботливым храпением на две октавы ниже.
Несмотря на категорический запрет, Женя с опаской подбирался к жеребенку, пока взрослые беседовали, устроившись на деревянных мостках, а мать лошадь паслась на сочной траве.
Насобирав самых красивых цветов, мальчик осмелился подойти совсем близко:
- Это для твоей мамы. Она – самая красивая лошадь на свете!
Жеребенок тихонько заржал и, подтверждая слова мальчика, закивал головою, но букет с цветами передавать не стал. И жевать не стал. Озорно отпрыгнул вправо, потом влево, уперся копытцами в землю, уставился на маленького человечка из-под челки в упор, приглашая поиграть вместе.
- Я только немножко! Только секундочку поиграю с Варгусом. Можно? Венеда ведь не станет бить меня копытами?!!! – выкрикнул Женя не то бабе Оле, не то пастуху, не то лошади. Общение с животными наводило на ребенка дрожь и восторг. Жеребенок радовался не меньше.
Трое взрослых на секунду остановили на резвящихся детях взгляды, кивнули, являя не то миссию, не то милость, и продолжили заниматься любимыми взрослыми делами…
Начался самый длинный день в году. Благословенный и счастливый. Крещеный высоким небом и широкой водою Оки, пропитанный пряным зноем июньского ветра, божественной любовью и умилением.

Ноябрь 2011г.