В августе благодаря ставшему для меня традиционным мероприятию по терапевтическому просмотру в группе художественных фильмов у прекрасных аналитиков Ани и Алины (подробнее о мероприятии можно посмотреть в группе) я посмотрела два фильма: «Исчезновение Элеанор Ригби: Он» и «Исчезновение Элеанор Ригби: Она».
Очень хочется поговорить об этих фильмах. Сюжет один, но взгляды разные: его и ее, мужа и жены.
Фильм со стандартным и не прекращающим быть актуальным в XXI веке сюжете о якобы утрате своего Я и о возможности его обретения.
После фильма «Исчезновение Элеанор Ригби: Он» захотелось убежать, замолчать и плакать. Было жутко, да-да, именно в том смысле, которое использует Фрейд в своей статье «Жуткое», когда то, что должно быть скрыто, вдруг становится явным, так вот жутко не хотелось говорить после просмотра этого фильма.
После фильма «Исчезновение Элеанор Ригби: Она» были совсем другие чувства.

Мужчина и женщина проживают какие-то события совершенно по-разному. Каждый слышит свою историю, которая в части не совпадает с пониманием другого. Невозможно полное понимание, невозможна окончательная встреча, возможно лишь приближение к ней и рассказ каждого об этой встрече. Но чаще даже кажется, что и рассказ невозможен. Только молчание и глупая фраза: «Мне надо с тобой поговорить», без продолжения.

Первые кадры фильма – и девушка прыгает с моста. Но, наверное, это даже не кажется чем-то удивительным. Пустота настолько всепоглощающая, что невыносимо быть с ней. Пустота заполняет все пространство, нет места ни разговорам, ни принятию помощи. Раздражает только сочувствие и беспомощность близких.
Но затем включаются механизмы повторения. Фрейд очень много уделил внимание повторению, особенно в травматических событиях. Элеанор не только в своих фантазиях повторяет все то, что когда-то доставляло радость ей и Конору, но и пытается претворить в жизнь прошлые события. Но все рассыпается, не клеится, раскалывается, как удар тела об воду при прыжке с моста. Только колющие и разрывающие брызги и боль.
Как же все таки мужчина и женщина по-разному проживают горе. Обоим нужно через речь собрать и проговорить горе. Конор через преследование и настойчивость пытается не забыть жить. Элеанор через смех, притворство и воспоминания пытается уйти из жизни.
Элеанор не смогла продолжить быть матерью. Этот иконографический сюжет, взрощенный культурой, что первородный грех может быть искуплен материнством. И заявления «состоявшихся матерей», которые преследуют Элеанор: лучше бы не становиться матерью.
Чрезвычайно интересно ловить себя на мысли, что фильм очень логичен. Мужчина и женщина проходят свой путь в преодолении горя. Когда-то вместе, когда-то отдельно. В фильме не чувствовалось лжи, кажется, что все довольно логично. Мужчина берет на себя символическую функцию. Сначала бессознательно мужчиной (Конором) был создан запрет на речь. Затем другой мужчина (отец Элеанор) все же прорывается через запрет, роняя фразу, что и он тоже потерял… внука.
Так мы оказываемся хотя бы немного в истории этой семьи.
Наверное, можно сказать, что фильм близок по своей логичности к тому, что происходит в нашей жизни. Правда, в конце уже, в той части, которая была посвящена Элеанор, все же понимаешь, что ты лишь зритель, а это фильм. Каждый получает свою роль, и история заканчивается хорошо. В этом и есть некоторая недосказанность.

Олеся Дубровских