В пять лет Полю пришли сватать. В семь лет приходили сватать. В восемь. И в десять… Куда уж там? Мать не отдавала.
Таких, как Поля, ещё поискать. Приезжали издалека на ее рукоделие любоваться. Глаз завистливый потешить. На подзоры да на салфетки. Мать искусница еще научила из картошки крахмал добывать. В крахмале том прокипятить, хитро вливая его при закипании, потом растянуть на лучинках, отгладить утюгом. Ой, и что это были за снежинки!!! Расхватывали на любом базаре в первую очередь! А Поля, лишь уснут родные, страстно любила читать. Книжки отец прятал. Да как от девчонки пронырливой спрячешь?
Поля старшей была из детей. Сестер девять! И еще брат! За всеми смотрела. Пела колыбельные. Пела страдания. Частушек больше всех знала. По вечерам соберет ребятню вокруг – сказки при лучине сказывает. Детки слушают, точно Поля знала колдовские тайны их Угомона! А та заодно еще обвязывает их всех. И носочки. И чулочки. И кружева.
Конечно, все мечтали о такой невестке. Но мать у подола держала. Споручница и самой нужна!
В церковь Поля не ходила. Не ходила уже давно. С тех самых пор, как батюшка обидел её, грубо вытащив за ухо из очереди взрослых прихожан за ложечкой кагора, да еще «ускорение придал» коленом под зад. При воспоминании об этом ухо Поли опухало и горело, не от стыда - за досаду пережитого унижения, точно она - вор какой. И кажется, что вся деревня всякий раз ей тот случай пеняет. Позорище! Тогда многие «вечно голодные и холодные» ребятишки просачивались в очередь за причастием к телу и крови Христа, уж куда больше раз, а выволокли именно Полю.
И поэтому, после революции, когда большевики из церкви батюшку изгоняли, она даже не пожалела. Так ему и надо, толстопузу!
Поля лучше всех знала молитвы. Хорошо пела. И когда в рождественский сочельник ребятня гоношилась ходить по домам да заводить колядки, всегда - первая с ними. «Взвейтесь кострами синие ночи, мы - пионеры дети рабочих» тоже знала. Но колядки ей нравились больше.
И тем вечером уж обошли почитай все соседнее село. А наколядовали мало. Ребята честно драли горло на морозе, выбиваясь из сил, но избенки бедные, подавали мало. Пели то колядки, то молитвы, то «Ой, яблочко, да на тарелочке, надоела мне жена, пойду к девочке!», пускались в присядку, водили хороводики, стучали в окна. Уже и силы на исходе, а похвастаться - абсолютно нечем. Если подавали продукты - тут же съедали. На дне мешка - лишь несколько монеток, да какие-то детские вещички. Видимо, перед ребятишками уже прошли местные колядовщики и все зачистили. Даже специальный наряд Полины - она изображала ангела, не очень помагал. Ангельские крылья поверх перелицованного сто раз пальто и накрахмаленных кружев порядком истрепались.

Хорошо было только Митьке – его одели теплее всех. Вторая шуба поверх фуфела завязана ушками медвежьими. Поэтому Митька не танцевал и не пел, а таскал за всеми пустые санки в ожидании богатой добычи. Остальные одеты намного проще.
Желудки детей бурчали. Есть просили. Мороз кусался за цыпки. Ноги в валенках просто задубели. С чем домой возвращаться?
- А пойдём-ка гуртом к богатому дому ученых! – предложил тогда Николай. Он был самым старшим в компании и самым смышленым. Тащил шест, обвязанный красными старыми лентами и с прибитым гвоздями желтым солнцем.
- Не, - стали отказываться самые слабые, - У них забор! Собака! Выскочит. Покусает!
- Так ведь Сочельник! Всех собак на цепь сажают!
Незаметно ребятишки подобрались ближе к выделяющемуся среди остальных нарядному дому. Очень солидному и грозному на вид.
Дворника нет. Калитка не заперта. Собака сытая. Даже не залаяла. А окна – боже мой! Какие убранные высокие окна! Без ставень даже! На них снежинки, вырезанные из белой тонкой бумаги. Шарики ваты на ниточках. В самой большой комнате – ёлка. И свечи кругом! Люди под пианино вальсируют «танцы для богатых» и… смеются!
- Поля! Ты у нас певунья! Давай ты первая! А мы за тобой!
- Что им петь то? – растерялась Поля.
- Молитву конечно! – настаивал Митька!
- Ой ты яблочко, куды ты котисся, упадешь ко мне в рот не воротисся! – предлагал Николай.
- Ах ты, милая картошка-тошка-тошка-тошка, пионеров идеал-ал-ал! Тот не знает наслажденья – денья-денья-денья, кто картошки не едал-дал-дал, - подсказывали остальные.
- Наши бедные желудки-лудки-лудки-лудки были вечно голодны-ны-ны! И считали мы минутки – нутки-нутки –нутки до обеденной поры-ры-ры! - подхватил Николай, потрясая фанерным солнцем, но больше для того, чтоб согреться.
- Зачем им про картошку-то? Они богатые. Голода не знают… - сомневалась девочка, но ребятня уже проталкивала ее ближе к высокой парадной двери. Звон колокольчика прервал шум и вызвал интерес жителей этого таинственного дома.
- Кто там?
- Коляда-коляда! – завела колядку Поля, как всегда, первой. Яркий, почти солнечный свет вырвался наружу, детишки втолкнули Полю внутрь, и захлопнули резную дубовую дверь.
И тут же бросились врассыпную.
Поля моргала блестящими глазенками, ужасом своим умиляя веселую компанию. Люди оставили танцы с музыкой и окружили смущенную деревенскую девочку, обряженную белыми грязноватыми кружевами поверх шали. С поникшими ангельскими крыльями. Валенки в снегу.
-Ты колядовать пришла? – спокойно и ласково спросила хозяйка с высокой прической, поправив седой завиток. Идеальные складки шерстяной юбки едва прикрывали лаковые туфельки. На талии - черная лента, завязанная сзади затейливым бантом. Блузка украшена по-городскому… – Ты нам споешь?
Поля, разглядев на красивой женщине изысканное кружево, невольно запоминая рисунок, кивнула.
- Спой. – Весело повелела хозяйка, уловив восхищение девочки. - Как уж споешь, столько и наколядуешь. А не понравится нам, так и не получишь ничего. Согласна?
Поля снова кивнула, и запела. Высоко и тоненько. Чисто и прекрасно. Звонче серебряного колокольчика, что висел в прихожей. Только никто поначалу не сообразил, что такое исполняет перепуганная насмерть маленькая гостья. А Поля пела под мотив «Яблочка»:
- Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет (ты) разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе (то да уж) кланятися, Солнцу правды, и Тебе веде ( и е) ти с высоты Востока. Господи, слава Тебе!
Люди в доме дружно и громко засмеялись, чуть не попадали. Вытирая слезы удовольствия, хозяйка спросила:
- А мешок у тебя для подарков есть?
Поля не понимая, чем вызвала сей бурный смех, стала пятиться к двери, уперлась в нее спиной, отрицательно помотала головою. И только тогда осознала, что пела не молитву, а «Яблочко». О! Ужас!
Но хозяин дома, чтобы вывести ребенка из конфуза, ласково спросил:
- Какая боевая! А еще что петь умеешь? «В лунном сиянье» умеешь?
- Умею! – обрадовалась певунья.
Послушно заиграло фортепиано. Под аккомпанемент стало петь куда приятней и легче. И уже увереннее и громче полилось на весь дом: «В лунном сиянье снег серебрится…» Поля пела очень высоко. Пианист выводил на октаву ниже. Гости захлопали. Девочка зарумянилась от счастья, и поклонилась до пола, мокрой варежкой очертя пред собою полукруг на паркете.
Она спела еще бойко «Ах ты, зимушка зима, ты холодная была», и «Выводила я корову на росу, повстречала я медведя во лесу…», а после «Кони мчалися пули свистели, но догнать они нас не могли…»
Публика веселилась, дружно аплодировала и охотно подпевала каждой музыкальной затее. И Поля перестала бояться.
В зале уютно. От фарфоровой печи – жар на всю поселенную! Хорошо-то как!
Хозяйка все подкладывала и подкладывала гостинцы в мешок после каждой песни. А как подала то, - подала, - Он почти заполнился очень большой и совсем новый ситцевый мешок!
Вот это получился праздник!
В этом мешке уместились кусочки жареных кур, яблоки, запечённые с творогом, литые сахарные петушки, коробочки леденцов с «Монпансье», и настоящие городские печатные пряники в белой глазури. А поверх множества пирожков с печенкой, капустой, зайчатиной три каравая белого хлеба!
Провожая, щедрая женщина поцеловала ангелочка с усталыми крыльями в лоб:
- Спасибо, голубушка, порадовала ты мое сердце! На, неси своим проказникам. А то носы любопытные об окна отморозят совсем!
Когда Поля осталась одна на крыльце, команда её быстро окружила:
- Что ты пела?
- Не помню! – выдохнула девочка. – Вы зачем меня одну втолкнули?
- Ух ты, мешок то какой красивый, немалый! Красный в белый горох! А что внутри? Пахнет!
- На всех хватит, - похвалилась Поля.
Поделили все не по числу колядующих, а по количеству едоков, что ждали гостинцев дома.
- Чур, мешок мой! – сообразил Николай, - мать мне из него на лето рубаху пошьет! Это я придумал колядовать у богатеев!
- Нет! – возмутились ребятишки. – Пусть мешок Поле достанется! Она заслужила!
Так Поля заработала к лету красный рождественский сарафан!

Из книги рассказов для юношества «Сердце солнечного моря» 2017

(иллюстрация автора)

Поделитесь с друзьями