Участвуя в одном из марафонов об искусстве, которые организовывает достопочтимый Instagram, я задумалась о том, что в последнее время для меня является революционным и вообще, что такое революция.
Конечно, самое верное – обратиться к словарю (я смотрела словарь Ожегова).
Революция – 1) коренной переворот в жизни общества, который приводит к ликвидации предшествующего общественного и политического строя и установлению новой власти. Буржуазная р. (свергающая феодальный строй и устанавливающая власть буржуазии). Великая французская р. (1789-1794 гг.). 2) Коренной переворот, резкий скачкообразный переход от одного качественного состояния к другому. Научно-техническая р. || прил. революционный, -ая, -ое (к 1 знач.). Революционные годы. Революционное правительство. Р. переворот.
Весьма объективизированная терминология, по прочтении определений которой остается вопрос: а может ли революция касаться отдельно взятого человека?
Мы видим признаки революционности – коренной переворот, скачкообразность, переход от одного состояния к другому. И если опираться на обозначенные признаки, то вполне себе возможно обратить их на конкретного человека и заявить: а у меня сегодня случилась самая настоящая революция… например, в сознании!
Вот такая революция, дорогие друзья, случилась в моем восприятии. И относится эта революция к искусству фотографии. Я никогда не считала фотографию искусством, очень редко нравились фото, и то, по большей части удовлетворял мое смотрительное удовольствие запечатленный объект: горы, море, небо, города, и, конечно, котята.
Мой взгляд начал претерпевать изменения, когда я увидела фотографии Айтен Юран (психоаналитик, философ, преподаватель в ВЕИП и чудесный человек!). Но произошла самая настоящая революция тогда, когда я увидела фотографии Арно Рафаэля Минкиннена.
 
Источник

Первое, что удивило, это пластичность изображения. Игра света, тени, миллион оттенков черного, белого, серого, сепии раскрашивают картину, даже если другие цвета не наблюдаются.
Частичность изображенных объектов и вписывание их в природу сталкивают с естественностью мысли о том, что мы часто любим лишь часть.
Когда рождается ребенок, он получает жизненно необходимый уход от матери, от той, что кормит грудью. Ребенок чувствует, ощущает, видит грудь, ее линии, ее цвет, тепло. Эти ощущения остаются в памяти на всю жизнь. Мама берет малыша на руки, ребенок играет со своей рукой, трогает мамину руку, учится различать свое и не свое. Пальцы, кисть, предплечье, такие родные и близкие воспоминания. Малыш лежит в кроватке, мама удаляется и приближается. Очертания фигуры, изгиб линии, свет, тень, цвета… Ребенок учится воспринимать объект целиком, но это целое складывается из того, что когда-то было частями.
 
 
Обнаженный, спускающийся по лестнице. Фото автора (музей Эрарта, 15.02.2019).

Минкиннен запечатлевает не целое, а выхватывает какие-то части тела, помещая их в природу. Природа и тело неразличимы, они составляют единую картину. Но и здесь сингулярность не растворяется в природе, природа не поглощает. Она гладит, высвечивает оттенки, дает энергию, выталкивает человека из соблазна затеряться в пейзаже. Человек узнаваем, он остается человеком, наполненным своей уникальностью и неповторимостью.
 
Целующиеся ангелы. Фото автора (музей Эрарта, 15.02.2019).

Фотография хороша тем, что нет необходимости видеть оригинал. А разве у фото есть оригинал? Наверное, только в объективе художника. Фотография – череда отпечатков. Объекта в объектив, из памяти фотоаппарата в компьютер, из компьютера – в сеть, из сети на фотобумагу.
Завершу свои впечатления от знакомства с художником его же словами: «Каждому из нас нужно понять, в чем заключается ваш дар. И никому не дать вас переубедить. И тогда вы обретете рай» (источник).

Олеся Дубровских