Москва этим летом все более устойчиво пахла морским, забытым Богами, островом. Плакали кондиционеры и холодильники. Жаркая соль этих слез выступала белыми подтеками на тротуарах и машинах, на лапках босоногих голубей с открытыми клювами. Люди, прибитые энергетикой солнца, сбивались в толпы на теневых сторонах улиц, и старались при малейшей возможности укатить подальше от центра.
От пекла спасала только ночь. Подсвеченные многоцветной иллюминацией мегаполиса, деревья пошевеливали одрябшими листьями на ленивом ветерке. Просматриваемые со всех сторон широкими глазами реклам, фонарей и окон, они казались беззащитнее рабов, взятых в плен сто-личностью города.
Димка на балконе пытался освежить душу пыльной прохладой. Легкие задыхались жабрами выброшенной на берег рыбины.
Вокруг, насколько хватало зрения, в ночные окна многоэтажек высунулись подышать тысячи людей. Димка вдруг соединил фрагменты разом зрением творца. И компьютерное посторенние в одной картинке пазла увлекло его воображение. Сколько людей в Москве? Миллионы! Всем нужен воздух! И все они мечтают! Всем нужна любовь. Радость. Дружба. Справедливость.
Димка визуально представил сквозь тьму ночи струйки этих воображений, поднимающиеся от каждого окна светящимися дымками. Вот девушка. Она думает о цветах, о морских волнах, о первом прикосновении губ прекрасного юноши. А тот парень, верно, видит себя чемпионом или строителем или художником или сталеваром… может даже, он хочет повернуть Землю?
А Димка мечтал… о мечтах. Капельками или светящимися точками поднимались мечты от детских кроваток. Дети мечтают о конфетах, куклах и новых играх. Старики – о добрых внуках и уютном кресле у телевизора. Взрослые – о работе и деньгах. Всей суммы скудных ручейков желаний взрослых и пожилых людей едва хватало, чтобы наполнить мелководную речушку, готовую в любой момент пересохнуть, едва оторвавшись от земли.
Но юноши и девушки мечтают больше всех. И мечты эти самые прекрасные.
Мечтательные мысли молодых собирались полноводными реками и поднимались в космос, добавляя сил Млечному пути.
Мысленно Димка рисовал в 3D эту картинку.
Неожиданно спасительная прохлада окутала Москву.
Захлопали оконные рамы. Стало темно. На газоны упала ночная роса. Да! Димка видел теперь, что роса не утренняя, а именно ночная! Откуда взялась она? Ну, конечно. Это небо вернуло земле мечты ее жителей каплями звезд.
В темноте сочилась роса по стеблям скошенных трав сквозь песок в могилы. Протискивалась между зубов внутрь пустых черепов…

* * *

Димка как будто и не спал, когда забрезжил рассвет. И солнце выпятило жаркую грудь из-за трех Капотненских монстров. Оголодавшее за ночь солнце жадно слизывало лучами мечты, испаряющиеся от могил, трав и деревьев.
- Папа! Папа! – воскликнул подросток, услышав шаги отца, направляющиеся в ванную, - Я увидел! Это сенсация! Прикинь, в 3D составить мечты от земли к небу и от неба – к земле??? Прикинь?
- Ерунда! – отмахнулся отец, понимая, к чему клонит сын, - нет у меня денег на твои 3D анимационные курсы! Пойдешь учиться в десятый!
Глазунья весело заскворчала. Отец, подкашливая прокуренными бронхами, ловко разложил себе и сыну по «два глаза» аппетитного завтрака. Посыпал зеленым лучком.
- Поклюём? – бросил Димке через плечо. И добавил еще тверже. – Баловство все это – твоя компьютерная графика! После школы пойдешь учиться на бухгалтера!
- Ну па! Ты не понимаешь!
- Ты много понимать стал, - отрубил па.
… Ели молча, насупившись. Отец время от времени отвечал на СМС-сообщения подружек. Те знали, что звонить по утрам бесполезно. Бывший режиссер Мосфильма Станислав Николаевич Рост никогда при сыне не позволял себе заигрываний со своими актрисульками.
Справившись с яичницей, Димка налил кипятка, бросил треугольный пакетик чая. Уставился на стакан, гипнотизируя, чтобы тот быстрее остыл. Но жара, уже распустила свои иссохшие руки над Москвой, и чай остывать «наотрез отказывался».
- Воды холодной долей, - посоветовал отец, - до вечера не остынет.
- Вкус чая испорчу, - отказался Димка, обиженный скупостью отца, не желающего спонсировать учебу своего ребенка. На подружек деньги есть. На пиво - есть. На сигареты - есть. А на сына – нет! Не хорошо это. Неправильно.
Телефон все-таки зазвонил, встревожив Стаса Николаевича обозначившимся гудком.
- Да. Да я. Что, так срочно? Хорошо.
Отец откинулся на спинку стула.
- Послушай, Дмитрий, - неожиданно на полное имя назвал он сына. – Беда тут у меня одна. Надо кое-куда съездить. Надеюсь, ненадолго. Ты за главного остаешься. Идет?
- Легко!
- Ну вот и ладушки…
Отец засобирался, как-то странно осунувшись, а когда на походной сумке финально взвизгнула молния, виновато подошел к сыну и сказал:
- Денег, прости, я тебе не оставляю. Прорвешься?
- Попробую.
Димка вдохнул запах отца, смешанный с перегаром вчерашнего пива, Столичных сигарет и свежевымытой кожи. Память вернула запах материнских духов. Больно ударилась тоскою о сердце. Димка спросил:
- А мама? Почему она не с нами?
- Ты не ее сын. Ты МОЙ СЫН! Запомни это раз и навсегда, - затвердил отец, и вышел к лифту, эмоционально продолжив, - тебе в наследство от меня ТАЛАНТ достался! Так будь же ты человеком. Прошу тебя! Выучись на бухгалтера! Хоть деньги будут! Давай. Пока!
Димка не стал его провожать, и не спросил, надолго ли отец уходит.
Окунулся с потрохами в компьютерную игрушку.
Как уснул, не понял.
Разбудил звонок из больницы:
- Вы сын Станислава Роста?
- Да.
- Ваш отец не вышел из наркоза после операции… Рак головного мозга. Его сердце остановилось ровно в девять часов.
Димка точно задеревенел. Просидел у телефона с час. Как во сне начал перебирать вещи отца. Попался его дневник. Строки жалили руки. Сердце ревело, вопило и кричало. Но слезы не рождались. Наверное, в такую жару они просто испарялись.
Он не говорил! Он ничего не говорил!
«Сын не знает, и никогда не узнает, как мне трудно…»
«Рак мозга. Это надолго? Навсегда? Сколько еще жить? Год? Месяц? Два дня? Что я скажу сыну?...»
«Он думает, я большой и сильный. Что у меня много денег и много возможностей. Он думает, что я Господь Бог. А я маленький человек, потерявший работу. Я живу на подачки от баб, с которыми сплю, обманывая их обещаниями снять в главной роли…»
«Сколько отдать за лечение? Квартира стоит теперь дешевле!... а это поможет?»
«Мосфильм при социализме выпускал пятьсот фильмов в год. И я был на коне. Теперь он выпускает хорошо, если пять-шесть лент…»
Вспомнился последний вопрос отца:
- Денег, прости, я тебе не оставляю. Прорвешься?
- Попробую, - вновь ответил вслух Димка.
Откуда-то пришла и застряла в голове мысль. - Наверное, надо в больницу.
Выскочил на улицу в тапках. Какая разница? Все равно жара. Натолкнулся на дружков: Сергунчика, Лакомку и Тролля.
- Ты чего такой бешенный? – прищурился рыжий Лакомка на Димку.
- Отец умер, – просто сказал Димка. И поймал себя на мысли, что не заплакал. Что плакать?
Сергунчик присвистнул:
- А похороны когда?
- Какие похороны?
- Ну там. Венки. Оркестр…
- Откуда я знаю? – дернул Димка плечом.
Потом сам вывернулся с этого неприятного разговора, и стукнулся телом о Тролля.
- Ты чего?
- Да идите вы! – бросил друзьям-приятелям Димка, как будто они были в чем-то виноваты.
В больнице Дмитрий вел себя скованно – оцепенело. Ему объяснили, что, если денег нет, прах покойного родителя выдадут в виде пепла в небольшой урне…
Деревья на кладбище пересохли еще в середине лета. Веточки звенели от тихих шагов Димки. Листья, обессилившие от жажды, отрывались, что-то шептали в воздухе, пока пролетали от верхушки к димкиным ногам.
«Лето, а они желтые такие…» - механически подумал паренек. В руках он держал скромную урну с прахом. Нашел могилу бабушки, Веры Ивановны.
Достал, как делал отец, из ящичка перчатки и тяпку. Удалил сорняки. Сел на скамеечку:
- Вот ба, теперь вы вместе здесь будете. Ты не против?
- Шур-шур, - ответили вместо бабы Веры желтые листья, опустившиеся на могилу.
Сухая каменная земля на холмике не хотела раскапываться, точно баба Вера не позволяла сыну ложиться поверх нее. Димка сначала тяпкой, потом пальцами, потом ногтями остервенело и со злостью выцарапывал вездесущие корешки сорняков. Пришлось идти за лопатой к сторожу. Но и с лопатой каменная земля не выпускала из своих цепких объятий могильную плиту бабы Веры.
От отчаяния глаза затуманились.
- Денег я тебе не оставлю. Прорвешься? – ясно вдруг вспомнились слова отца.
И стон, смешанный с рыданием вырвался из груди:
- Прорвусь, папа!...
Через полчаса тяжело дыша и обливаясь потом, стоя на коленях, он выкопал достаточной глубины ямку. Уложил урну бережно на дно. Грязными ладонями закопал ее. Пыхтя, приладил плиту на прежнее место. Почему-то глянул на тапки, покрытые толстым слоем пыли.
Опустился рядом, не на скамью, а прямо на землю. Погладил еще раз траурный холмик ладонями. Хорошо получилось. Ладно. И теперь уже вдумчиво и жалостливо заплакал, первый раз философски думая о происходящем. Был отец обычным деревенским парнем. Голью перекатной. Приехал из Тмутаракани во ВГИК. И на первом же курсе – удачная режиссерская работа. Успех. Еще успех! Имя! Известность! Станислав Рост! И вдруг все оборвалось… сердце сжалось от слова «мама». Слово родило крик души: «Мама где ты?» И тут же мысль погасла, перетрансформировалась в другую. Димка умел абстрагироваться, и видеть картинку в масштабе страны. Сколько людей после перестройки стали никем? Или вообще умерли? Вот лежит отец, пыль его или прах. Перед ним Димка. Кладбище. Ни души. Был ничем Станислав Рост. Вырос до масштаба горного хребта в искусстве. Ошеломил всех величием яркого таланта. Последние годы… Димка ничего не знал толком о том, как и чем на самом деле приходилось перебиваться родителю, чтобы держаться на плаву! И ушел в ничто… а теперь еще и в никуда.
Листья все тревожнее шуршали, выгоняя Димку с кладбища, нагнетая комплекс ненужности одиночества живого среди мертвых одиночеств.
А потом провал. Не помнил, как встал, затворил калитку и вышел.
К вечеру вернулся домой. Мобильник надрывался. Звонили то Лакомка, то Тролль, то Сергунчик. Нажал на кнопку приема.
- Ну чего?
– Все там будем! - звонко протрещал Сергунчик.
- Да.
- В «Рай поедешь»?
- В какой еще рай? – подросток хлюпнул носом.
- Клуб в центре навороченный. Туда пригласительные не достать. А нам четыре штуки дали. Тролля в компанию «кекс» один шедевральный пригласил. Поддержать какую-то команду…
- Когда?
- Через полтора часа встречаемся на Таганке.
- Хорошо…
Москва впустила Димку в свою безликую толпу, как в безразличный волшебный лес, где люди – деревья и кустарники, попадающиеся навстречу, плавно обтекали движения Димки, не врезаясь в него, уходя от столкновений. И Димка невольно делал тоже самое. Метро успокаивало. Распухшие глаза проветривало ветром электропоездов. Вскоре он увидел знакомую троицу у заплеванного киоска на Таганке, где они обычно встречались.
- Ты как? – прищурился жалостливо Сергунчик.
- Куда едем? - отрезал Димка.
- Не приставай к нему, - ткнул плечом дружка Тролль. – Знач так. Ввожу в курс. В «Раю» сегодня две команды бьются на танцполе. Радуга и Бесенята. Мы за Радугу.
- А мне по барабану! – отмахнулся Димка. – Поехали.
И компания двинулась дальше.
По дороге Тролль еще что-то балаболил про «радужных ребят», но Димка видел перед глазами только холмик, куда только что отца закопал. И в тысячный раз разравнивал ладонями холмик на могиле бабы Веры.
Суперсовременный навороченный шоу-комплекс с названием «Рай» встретил дикой музыкой. Видимо, Тролль был здесь уже не первый раз, потому что живо поволок приятелей к ресторатору, забил столики, натаскал откуда-то несколько тарелок с японскими роллами, маковыми палочками, жаренными в кляре креветками, заставил Сергунчика принести кружки с пивом. Лакомка тоже не терялся, и добыл эклеров.
Музыка не давала говорить. Зал, битком набитый людской шевелящейся массой, хорошо проветривался кондиционерами. У купола вертелся шар с полуобнаженной прекрасной гимнасткой. Димка уставился на нее, как на ангела, так неожиданно беззащитной показалась она ему среди шума рок-музыки и разгоряченных лиц. Номер за номером профессионального шоу отвлекли Димку от мрачных мыслей.
Но вот к ним подошел тот самый «кекс», пригласивший Тролля с ребятами в заведение по бес-платным приглашениям. Холено одетый, немного вольно дефилирующий мужчина, лет тридцати пяти, брюнет, с серебряным перстнем на среднем пальце правой руки, ничем особенным больше не отличался. Однако в душе Димки шевельнулась предчувствием неприязнь, когда мужчина стал знакомиться с друзьями Тролля:
- Сереженька? Это хорошо. Ласковое имя. Лакомка? Бублик или эклерчик? Ах, какой сладенький!
- Дмитрий. Дмитрий Станиславович Рост, - вызывающе протянул для знакомства руку Димка.
- Ох! Ах! Лапка! Станиславович! А можно просто Дима? Я – Аркаша. Давай договоримся, душечка. Ты – Дима. Я Аркаша. Будь проще. Расслабься! Давай выпьем! За тебя! – он щелкнул пальцами, и ребятам принесли какого-то зеленого напитка, - ну, пей до дна!
Отметив выражение лица Аркадия, уставившегося с вожделением на Сергуню, Димка выпил. Без закуски, да еще с горя все поплыло перед глазами. Замутило. Все, что он далее помнил, время от времени приходя в сознание – это крутящуюся в шаре девушку под потолком…
Кажется, прошла неделя… А, может две… А, может, Димка вообще провалился в другую жизнь. Другое измерение. Очнулся от саднящей мозг жажды в какой-то тусклой комнате. Тролль лежал абсолютно пьяный и омерзительно голый на соседней кровати в мятых простынях.
Мимо Димки, стыдливо отворачиваясь от друзей, с виноватостью преступника проскочил в туалет Сергунчик.
Димка услышал характерные звуки «возвращаемой» пищи.
- Где мы? – спросил Димка у Лакомки.
- Ты что-нибудь помнишь? – ответил вопросом на вопрос тот.
- Не помню. Но чувствую, пора линять!
С трудом они растолкали Тролля, который шарахнулся от друзей со словами:
- Я без дозы не уйду. Ищите, где Аркаша прячет! Ищите. Мне хана! И вам тоже! Мы же подсели. Все. Смерть, ребята! Мы же вторую неделю с этого не слазим!
Все четверо заметались по квартире, натягивая одежду, трезвея и приходя в ужас от случившегося.
Дверь оказалась запертой. Третий этаж.
Сделали веревку из простыней. Первым полез Сергунчик. Сорвался уже у самой земли. Упал. Возопил где-то внизу:
- Братцы! Давайте живо! Нормалек!
Остальные лихорадочно вцепившись в простыни, сползали по одному на горячий асфальт, устремились под сень ближайших деревьев, лишь бы подальше от окаянного места.
- Повеселились? Делать теперь что? – Димка смотрел во все глаза на быстро-быстро моргающего Лакомку, на прячущего глаза Тролля и хромающего Сергуню. Обнаружил на локтевом сгибе руки следы от шприца…
Всех четверых «колбасило» от желания принять новую дозу наркоты. Но они, похоже, не до конца понимали, что происходит. Все были лишены мобильных телефонов.
Тролль обратился к проходящим двум молодым людям:
- Мы в беду попали. Можно с вашего мобильника скорую вызвать?
- Да, пожалуйста, - отозвались прохожие.
Через полчаса ребят забрал отец Тролля, молча, с намеком на последующий серьезный разбор, привез домой.
Димка, обливаясь потом, поднялся к родной двери. Достал из-под коврика ключ. Квартира угнетала присутствием смертельного одиночества. Выталкивала его и давила потолками, стенами, запахами. Чуть ли не бегом Димка выскочил снова на жару, пытаясь спастись от сумрака, от бессилия, от себя…
Жители города по-прежнему прятались от солнца. Жались в парки и скверы. Осаждали водоемы.
У Святого озера бродили босоногие дети. Множество оголенных мужчин и женщин. И Димка, чтобы унять внутреннюю неустроенность зашел прямо в шортах и футболке за черту берега, как в другую вселенную… Вода! Вода спасала от дикого зова неизвестности. Димка плюхнулся лицом вниз, и стал пить ее жадно. Долго. Доплыл до середины. Устал. Поплыл обратно. И, выходя из озера, среди отдыхающих увидел странную бабку, бродящую по берегу.
Старуха собирала камни в подол белой длинной рубахи.
- Не наступи! – шикнула она на Димку, отгоняя от камешков, – Это планеты! Они упали на Землю. Там на планетах – тысячи жизней! Не укради! Не убий! Не прелюбодействуй!
Димка отошел к прибрежным кустам, наблюдая за бабкой. Белые ее ноги среди загорелой детворы выглядели абсолютно иррационально. Лицо сморщенное. Белое. Волосы седые-седые. Ни одного черного волоска!
Новый жаркий вызов ветра пробудил жажду. Захотелось на могилу к отцу. Чуть ли не бегом помчался он в сторону кладбища. Рыдания подкатывали к горлу, застревали у кадыка. Сдавило шею удушьем горя. Нет. На кладбище нельзя. Домой! И Димка побежал обратно. Стоп! Там же пустота. Там нет ни отца, ни матери. Мама! Где ты? Нет. Сейчас нужно идти к отцу. Принести цветов. Димка забрался через забор в палисадник, и стал дергать с корнями настурции… И снова затупило. Зачем цветы? Зачем цветы пеплу, оставшемуся от гениального Стаса Роста? Домой! Бежит обратно Димка. Нельзя домой! Куда?
Метания подростка остановил колокольный звон. Туда! В церковь! Там собираются души. Там Бог.
Не долгожданная прохлада, а духота окутала страданием и безысходностью. Горели в церкви свечи. Вокруг - трагические горестные лица. Скорбь. Иконы на стенах. Люди молятся. Просят чего-то.
Димка пристроился у колонны, сквозь влажные ресницы уставился в потолок. Где отец теперь? В раю? «Рай». Представил ясно, как вспышку взрыва шоу. И то, что потом произошло в пьяном угаре с ним и с друзьями. Началась ломка от недостатка наркотика в теле. Димка задрожал. Движения стали резкими. Болезненными, как у сломанного робота.
- Ты! – закричал Димка Богу в потолок, - Как ты мог так поступить со мною? С отцом? С Сергуней? С нами? Зачем?
Молящиеся в страхе зашикали:
- Сумасшедший! Иди! Иди отсюда!
- Никуда я не пойду! Пусть Он ответит мне за отца! За Сергуню! – Димка упал на колени, уцепился обоими руками за колонну, пока верующие не отстали. Тогда, перестав бороться со всеми, Димка горестно заплакал, приговаривая:
- Как ты мог? Как? Ты же Бог! Ты хочешь моих страданий! Мне плохо! Ты этого хотел? Ты этого хотел! Этого!
Отдав энергию в купол, Димка совсем ослаб. По инерции держался за колонну, и тихо ныл.
Кто-то мягко тронул за плечо. Димка обернулся, и вздрогнул. Так бело было лицо старухи, что встретилась ему сегодня на Святом озере:
- Ну, полно, полно, - успокаивала его незнакомка, - Вставай. Идем за мной. Чудо покажу!
- Чудо? – не удивился измученный Димка. И поплелся за ней.
Прохладная комната в подвале пятиэтажки пахла сушеной полынью.
- Сюда, - командует старая женщина. – Здесь будет лучше, - приглашает на кушетку. – Чай с мёдом тебе нужен сейчас. – Отдохни!
Димка ложится. Моментально проваливается в бред. Летит через облака без крыльев, кричит оттуда старухе:
- Я могу летать!
Мимо летят голубые вращающиеся планеты, полные материков, гор и лесов, населенные людьми, падают камнями к Святому озеру…
- Проснись! – шепчет старуха. – Проснись!
Димка не хочет просыпаться.
- Дмитрий Станиславович! РОСТ! Говорю, пора просыпаться! – старуха плещет в лицо водой из стакана.

* * *

Димка вскакивает на кровати. Оторопело смотрит на свои руки. Кошмар какой! Ну и сон! Или не сон? Слав богу, сон! Ну и жара!
- Уже встал? – приветливо улыбается и ходит мимо туда-сюда из кухни в комнату, хлопоча, очень красивая, идеально сложенная и одетая по последнему веянию моды его милая любимая мамочка.
- Мне сон такой приснился. Жесть! – огладывает Димка комнату, точно не видел ее сто лет.
С радостью узнает светлые обои, письменный стол, навороченный современный компьютер. Пространство вывернулось что ли? Да вроде, он всегда жил здесь, в этом раю с мамой…
Звонок домашнего телефона остановил ее бег. Мать задумчиво уставилась на телефон, и не стала брать трубку.
- Кто это? – Димку встревожила строчка «Рост». – Папа? Почему ты не берешь трубку?
- Потому что и тебе не следует этого делать!
- Но, он мой отец! Ты хотя бы поинтересовалась, зачем он звонит. Может, он болен?
- Знаю я его болезнь – деньги взаймы брать, и не отдавать!
- Мама, а, если это серьезно?
- Если бы это было серьезно, это было бы слишком хорошо для всех нас!
- Ты не права!
- Сопли длинные так с матерью разговаривать!
- Мама!
- Не мешай! Я на работу опаздываю! – закончила полемику мать, - Да, - подумав добавила, напустив на себя вид строгой недоступности, - ты хоть один раз за лето учебники открывал?
- Нет.
- Вот и открой!
- Но ты же обещала на курсы меня отдать на 3D аниматора!
- А деньги где? Вот, если бы ты прошел на бюджетную основу… Тогда учился бы. Но тебе лень палец о палец ударить. Пойдешь учиться на бухгалтера! Хотя бы я буду спокойна!
- Опять на бухгалтера! Вы что с отцом сговорились что ли?
- Когда это ты с отцом об этом говорил?? Вы же год не виделись!
- Сегодня … - замялся Димка, и добавил невпопад, - во сне!
- Все. Кончай ерунду молоть. Буду после восьми. Борщ в холодильнике! На завтрак пару котлет разогрей.
- Хорошо.
- Я сказала пару!
- ХОРОШО!
- Все. Я пошла.
Дверь хлопнула. Трехкомнатная квартира матери, перепланированная великолепным евроремонтом в необыкновенно прекрасные чертоги, переходящие арками из одного пространства – в другое, но и представляющее как бы одно целое, нежное и уютное, было наискось освещено торжествующей полосою солнца. Белая мебель делала существование здесь светлым и приятным. Шелковое дорогое белье Димка засунул быстро в утробу просторного встроенного шкафа.
Но в этой идеальной уютности поселилась некая незнакомая тревога, посеянная сном. Где-то там во сне чадили паром монстры Капотни. Облезлое жилище отца, пропахшее сигаретным дымом и жареной яичницей… Слишком реальный сон никак не хотел освобождать сознание.
Свист Сергуни заставил отворить окно и окунуться в пекло московской жары:
- Выходи! Дело есть!
- Щас спущусь.
Выскочил на улицу к Сергунчику, Лакомке и Троллю.
- Привет.
- Привет. В «Рай» с нами поедешь? – развернул перед ним торжествующе Тролль четыре пригласительных билета на шоу.
Дикая реальность из сна снова ударила хлыстом.
- Нет. – Буркнул Димка.
- Чё так? - Обиделся Тролль.
- Перстень на руке у твоего спонсора есть? И зовут его Аркадий?
- Какой перстень? – Тролль отступил на шаг, и замялся, - есть, кажется, серебряный. Печатка со змеем. А что?
Димка без слов выдрал из его рук пригласительные, и неожиданно порвал.
- В лобешник что ли захотел? Ребята, жги его! Он умом тронулся малехо! – возмутился ошарашенный Тролль. – Я блин, Аркаше обещал привести троих друзей.
- Наркоман твой Аркаша! Поимеет он вас всех! На иглу посадит! – твердо доказывал Димка.
- С чего ты взял? С чего ты взял то? – толкал его ладонью, не пытаясь начинать драку, но все же с возмущением Тролль, пока Сергунчик и Лакомка подбирали обрывки приглашения с горячего асфальта.
Димка ерепенился, упираясь тапочками.
- Да ну его! – скомандовал старший из всех Тролль. – Без него обойдемся! Покаж, склеить можно? Вот идиот! Порвал!
И ребята, оставив Димку у своего подъезда, ушли.
Мгновенно взлетев по лестнице, Димка думал только об одном, что сон этот – не сон, а предупреждение о чем-то страшном. От быстрого бега слегка тряслись руки, когда он набирал несколько раз номер отца. Тот был недоступен.
Телефон зазвонил неожиданно, напугав Димку.
- Вы сын Станислава Николаевича Роста Дмитрий?
- Да, - безнадежно сжалось в груди душа, угадав за секунду то, что скажут.
- Ваш отец не вышел из наркоза после операции. Рак головного мозга. Его сердце остановилось ровно в девять часов. Вы сейчас можете приехать?
Ушат кипятка – самое малое, с чем можно было сравнить потрясение ребенка. Но он спокойно ответил:
- Да.
В больнице подростку объяснили, что отец был вынужден подписать документ о передаче своей однокомнатной квартиры и имущества за долги. И, что мальчику принадлежит только вот эта урна с прахом…
Всё это Димка откуда-то уже знал. И вел себя относительно спокойно, собравшись.
Долго выстраивая предстоящий разговор с матерью, он набрал ее мобильный:
- Да, сынок, - ответила мать приветливо.
- Папа умер, - без предупреждения ответил Димка.
- И что? – голос ее насторожился, и энергетически закипел.
- Надо б-бы п-похоронить, - чувствуя волнение мамы на том конце города, Димка, зависящий от нее в материальном положении, стал чуть-чуть заикаться. Он не смел попросить денег на похороны.
- Мне? Не надо! – вдруг зло вспыхнула мать. Такую маму он еще не знал. – Пусть его те хоронят, на кого он потратил годы своей лучшей талантливой сознательной жизни!
- Но я его сын!
- Ты не его сын! – закричала мать в трубку, - ты МОЙ сын! Понимаешь ты это или нет? Ему никогда не было дела до тебя! Он бросил все ради юбок драных! Развратился полностью в своем высоком искусстве. А искусство - это многоголовое чудовище с огромной пастью, переломавшее и исковерковавшее не один талант. Вот и Рост. Вместо того, чтобы работать – болтался по подворотням, паразит! Спустил все – коллекцию уникальных картин! Драгоценности! Шубу мою продал! Конуру даже свою прокуренную тебе в наследство не оставил!
- Я все равно должен…
- Не смей! Ты слышишь? Не смей даже думать…
Но Димка уже бежал, в чем был, туда, где в скромной урне…
…Тишь кладбища встретила, как старого знакомого. Шуршали, опадая, листья.
В их шелесте слышал Димка:
- Денег, прости, я тебе не оставляю. Прорвешься?
- Попробую. – Еще и еще раз отвечал Димка, подходя к могиле бабы Веры.
- Тебе в наследство от меня талант достался! Так будь же ты человеком. Прошу тебя! Выучись на бухгалтера! Хоть деньги будут! – продолжали напоминать листья о себе и о сне.
- Я принял решение стать 3D аниматором… Спасибо за наследство. Талант – это главное. Я ТВОЙ сын, папа!
Димка понял, глядя на могилу, что так просто ее раскопать не получится. Сходил за лопатой к сторожу.
Деревья на кладбище пересохли еще в середине лета. Веточки звенели от тихих шагов Димки. Листья, обессилившие от жажды, отрывались, что-то шептали в воздухе, пока пролетали от верхушки к димкиным ногам.
«Лето, а они уже коричневые, во сне желтыми были…» - механически подумал паренек. Достал из ящичка перчатки и тяпку. Удалил сорняки. Сел на скамеечку:
- Вот ба, теперь вы вместе здесь будете. Ты не против?
И волосенки на макушке дыбом вскочили от леденящего ветерка.
Сухая каменная земля на холмике не хотела раскапываться, и снова баба Вера, как во сне, не позволяла сыну ложиться поверх нее. Димка орудовал лопатой, но каменная земля не выпускала из своих цепких объятий могильную плиту бабы Веры.
От отчаяния глаза затуманились.
- Денег я тебе не оставлю. Прорвешься? – в который раз вспомнились слова отца.
И стон, смешанный с рыданием вырвался из груди:
- Прорвусь, папа!...
Через полчаса тяжело дыша и обливаясь потом, стоя на коленях, он выкопал достаточной глубины ямку. Уложил урну бережно на дно. Грязными ладонями закопал ее. Пыхтя, приладил плиту на прежнее место. Почему-то глянул на тапки, покрытые толстым слоем пыли. Сознание отметило где-то далеко от него, что уже видел все это. Но только где?
Опустился рядом не на скамью, а прямо на землю. Погладил еще раз холмик ладонями. Хорошо получилось. Ладно. И теперь уже вдумчиво и жалостливо заплакал, первый раз философски думая о происходящем. Ведь все это сон показывал ему сегодня ночью. Все, что делал Димка! Эх…
… и снова как во сне сердце сжалось от слова «мама». Слово родило крик души: «Мама, мамочка! За что же так ты? Почему вынудила руками закапывать в землю отца родного?»
А под ногтями земля запеклась, спрессовалась, не выдрать, не отмыть. Въелась кладбищенская пыль глубоко.
Листья все тревожнее шуршали, выгоняя Димку с кладбища, нагнетая комплекс ненужности одиночества живого среди мертвых одиночеств.
Подобрал Димка возле креста пластмассовый цветок, воткнул в изголовье урны. И пошел прочь.
Набрал номер матери еще раз:
- Мама, я похоронил его.
- Хорошо, - просто и незлобливо сказала мать.
- Все, пока.
- Пока.
И Димка побрел к озеру. Святое все-таки. Как шел, так и зашел прямо в прохладу водяной стихии. Пригубил влагу, поплыл остудить душевный пожар обиды на мать.
Среди отдыхающих, больших и маленьких, увидел старуху с белыми волосами и белыми ногами, выделяющимися вызывающей старческой белизной.
Старуха брела по берегу, одною рукою держа подол, чтобы не намочить, вторую протягивала отдыхающим, лепетала что-то. Люди отворачивались, ничего не подавая, или гнали прочь.
Димка пошарил в карманах шорт, обнаружил мокрую сотню. Подал старухе.
Она просияла лицом:
- Как звать? – спросила, въедливо вглядываясь в его заплаканные глаза и понимая, что с подростком случилось что-то страшное.
- Димка. – Ответил Димка.
Старуха в ответ пошамкала ртом. И успокаивающе нежно произнесла с насмешливой улыбкой длинное слово-дразнилку, которое мальчик не сразу понял, - Димка - не-реви-димка!
Поманила пальцем к своему переднику, открыла недоступное для других утаённое внутри белой длинной, заткнутой за веревочку рубахе.
Димка увидел камни.
- Планеты? – заговорщицки прошептал он.
- Не все, - так же тихо доверительно и таинственно сообщила старуха. – Вот это – не планета. Куриный Бог! Звезда! Видишь? С отверстием! Возьми на счастье! Ступай с Богом! Ступай! Все хорошо у тебя будет! Все делаешь правильно!
Димка оторвался от благолепия озера с трудом, жаря руки на солнце, быстро добрался домой. Внутри прорастало буйством неземной энергии вдохновение! Хорошо, мать на работе – и некому помешать воплотить все, что сложилось в уме.
Открыв холодильник, Димка засунул в рот две холодные котлеты, запил кефиром, который терпеть не мог. Но ничего другого под рукой не оказалось.
- Бр-р-р-р! – потряс всем корпусом, как собачонка и принялся колдовать у компа.
Снял во всех ракурсах камень, подаренный старухой. Побродил в интернете по снимкам Хаббла, скопировал лучи заходящего солнца через сканер. Наложил все это друг на друга, запустил движение, задний фон, передний, придал динамику ветра и углубил шепотом волн океана, криком чаек и китов, визгом дельфинов. Добавил тревожную музыку Вагнера в финале.
За несколько минут красавица Земля рождалась из пены, летела вокруг солнца, шипела, плавилась. На ней в движении жили моря и океаны. Киты и дельфины. Из космоса на Землю падали планеты. Голубые. Прекрасные. Превращаясь в морские камешки. А люди собирали их, и бросали обратно в воду...
И вдруг планета, продырявленная насквозь людьми, разворачивалась к зрителю Куриным Богом…одиноко летящем в космосе среди звезд.
Запустил мультяшку на форум, и быстро написал заявление на курсы 3D аниматоров в «Комьютерную академию», присовокупив ссылку на свою работу.
А вдруг повезет?
… Мать вернулась с работы, благоухающая какими-то новыми духами. От нее пахло незнакомым мужчиной. Но Димка ничего ей об этом не сказал.
- Ну что? – спросила она.
- Что? – переспросил Димка.
- Что на кладбище? – переспросила мать.
- Все спокойненько.
- Прекрати паясничать.
- Все хорошо, - взял себя в руки паренек. – Урну с прахом закопал. Не напился. Не подрался. На иглу не сел. В «Рай» не попал. В интернете выставил клип. Написал заявление на 3D курсы.
Мать напряглась. Но безжалостно резанула воздух:
- Хочешь кончить, как отец? Сверкнуть на Олимпе жизни, посиять и…
- Мама… остановись! – Димка вдруг понял, что он совсем уже взрослый. – Спокойной ночи. Ты прекрасно выглядишь!
Мать нервно передернула плечами, и прошла в ванну.
А Димка вдруг вспомнил про красавчика Сергуню, и остро почувствовал, что тот в опасности.
Он несколько раз набирал его номер. Потом номер Лакомки. Потом номер Тролля. Тролль вышел на связь сразу.
- Че надо?
- Вы где?
- В Раю!
- Берите такси. Живо ко мне! Отец мой в катастрофу попал. По асфальту размазало. Вот-вот умрет! Помощь требуется. Срочно!
Пауза в трубке и быстрое решение:
- Сейчас будем.
Пока мать в ванной шумела водою, Димка потушил свет в комнате, взял из тумбочки немного денег, и ускользнул во двор встречать друзей, по пути заглянув в гастроном.
- Ну, где отец то? – набросился на него с вопросами негодующий рыжий веснушчатый Лакомка, не успевший слопать свои эклеры.
- На кладбище, ребята. – Миролюбиво произнес Димка, доставая из пакета бутылки с Кагором. – Я закопал его сегодня сам. Вот этими руками…
Всю ночь еще и еще раз в мельчайших подробностях он множество раз описывал друзьям в детской песочнице свой вещий сон, показывал на мобильнике фильм. Снова и снова закапывал толи во сне, толи в жизни руками в могилу прах отца. Время от времени не выдерживал – рыдал. Но среди друзей плакать было сладко. Широко и по-юношески щедро, нараспашку делился планами, что еще создаст в жизни. А те, в свою очередь, рассказывали, как настойчиво подкатывал к каждому из них извращенец Аркаша, осознавая, что если бы Димка их не вытащил из «Рая», то попали бы они прямиком в ад!
Ночь была очень теплой. После жаркого дня и глубокого душевного потрясения всем дышалось приятно.
Под утро, устав от тысячи слов, друзья запели тихо-тихо «Ой, мороз-мороз, не морозь меня…», что казалось несуразным в эту нескончаемую жару. Но ребята были хмельными и уставшими, да и других песен в голову не приходило.
Сергуню, Лакомку и Тролля Димка заботливо проводил до подъезда, убедившись, что все с ними будет хорошо. Теперь, когда не стало отца, он болезненно ощущал ответственность старшего – среди друзей, в семье, и, может быть, в творческой России… Маленький философ, будущий режиссер-аниматор Рост четко отдавал себе отчет в том, что настал его черед идти, как на войну туда, где грозит открытой пастью многоголовое чудовище под именем Искусство.
Над домами высветился безоблачный горизонт, обещая верное июльское пекло, долгую, а, может и короткую, но обязательно творческую, трудную и жаркую жизнь.

Лето 2011г.