Случилось все, как в том анекдоте. Поехали русский, немец и еврей в Чащу…
«Взбесились эти дачники, что ли? Куда прут?» - думал самый младший из компании Марк Цеткин.
Принять непростое решение посетить люпиновый беспредел и царство гипогимний подсказал дед Валеры Кудряшова Спиридон Калинович. Конечный пункт – самое экологически чистое место на карте Московии и ее окрестностей – русская деревня Чаща Петушинского района Владимирской области. Традиционный вариант пути –небезызвестной электричкой Москва - Петушки. Но тогда из Покрова пришлось бы два часа по лесу «пилить пешкодралом». Подвернулась оказия. Валерка получил водительские права, и отец позволил ему с дедом оседлать Жигуля. А если едет сын с дедом, то, как всегда, их сопровождает мать Зинаида Спиридоновна. И ей приятно, и за мужиками есть кому присмотреть. Валеркины друганы - Ваня и Марк, узнав, что домику в деревне нужен ремонт, тут же «сели на хвост».
Ехали с ветерком по «старой Славянской дороге», она ж Владимирка. В Покрове свернули на юг, на заливные луга.
- В этих краях весной дорогу заливает по самые бампера! – оглядывается с переднего сидения к дружкам Валерик.
Обрусевший еще три поколения назад, но гордившейся своей родословной Иван, по крови - стопроцентный немец. Белесый, аккуратный. Долговязый. Любознательный. Добросовестно кивал, потому как уже успел соскучиться по здешним местам. На даче Кудряшовых он всегда был желанным гостем.
- Летом подсушивает. Поэтому байка о том, что в Чащу нет дорог – брехня! – добавил Валерий.
А Ванек добавил, проводя для Марка своеобразную экскурсию:
- За зелеными лугами – царский бор будет. Его сажали еще при Николае II. Немцы, между прочим. Смотрите, как аккуратно посажено!
Друзья опустили стекла, и запах леса ворвался в салон одновременно с оводами и комарами. Справа и слева между стволами подбирались к дороге девственные можжевеловые заросли. Стройные сосны своими кронами плотно задерживали солнечный свет. На белом песке - белый мох. Ландышевые ковры. Дорога по реликтовому вечнозеленому хвойному лесу напоминала Марку тысячи утрамбованных детских песочниц.
Сделали «санитарную» остановку в березняке. Вылезли все пятеро. Дед первый. Покряхтывая отправился «искать у кустах муравейник». За ним парни, а в противоположную сторону Зинаида Спиридоновна.
Марка закачало после Московской загазованности от вкусного воздуха. Он - как бульон, настоянный на крапиве, полыни, сныти, ели, можжевельнике, сосне и каких-то волшебных травах, которые росли, наверное, только здесь.
После ухабистого проселка остановились у русского-русского чуть покосившегося старенького дома с черными воротами.
- Во двор машину загоняй! А я сенки отворю! – засуетился дед.
Зинаида распределила продукты по свободным рукам, а сыну еще напомнила, чтобы захватил свои обои.
К удивлению Марка, который в отличие от остальных очутился здесь впервые, в далекой деревне не оказалось ворон. За леском у озера крякали утки, куковали кукушки, разрезали крыльями воздух стремительные стрижи. Дудукали бекасы.
Паренек сделал то, чего давно упорно желал, и что категорически запрещала строго-настрого мать – скинул обувь. Прошел босиком по траве. Так мягко! Так нежно!
Ого! Муравей побежал!
Ой! Кузнечик!
Ах! Ящерка!
Пока разгружали продукты и готовили к ремонту комнату, Спиридон Калинович все время что-то рассказывал. Да Марк не слушал. Вдыхал легкими природу. Как хорошо. Как!
Зинаида на кухоньке сориентировалась быстро. Не прошло и получаса, запахло отварной картошечкой.
Ребятишки, тем временем, в мангале развели огонь, дождались углей и под чутким сноровистым руководством Валерки, приготовили вымоченные заранее шашлыки. Всё вместе умяли скоренько на свежем воздухе.
- Ну что? К работе готовы? – справился дед.
- Что там его клеить, этот потолок? – пожал плечами долговязый Ванек. – Раньше начнем, быстрее пойдем на озеро за карасями!

Обои для потолка привезли немецкие виниловые. Ванька лично выбирал. Голубого цвета под небо. Клей тоже специальный. И тоже немецкий.
- Тогда поехали! – скомандовал Валера.
Как назло, увидев, что приехал сосед, по очереди стали приходить гости с соседних усадеб. А как иначе, надо же обсудить все последние события, пожаловаться на вредителей, похвалить погоду. Особая тема – лесные походы: грибы, ягоды, орехи. Разговоры без конца.
И Валерке ничего не оставалось, как взяться за топор и колоть дрова, а Ванюше и Марку «дурака валять», да бродить без особых дел по саду-огороду, наблюдая полеты ласточек.
Зинаида Семеновна расчищала завалы в большой комнате. Готовила чистое белье для ночевки. Ворча, подметала пол, вытряхивала половики, взбивала подушки.
Начинался и кончался шустрый внезапный дождь. Пряталось и снова выглядывало солнце. Раскидывалась по небосклону и исчезала радуга.
Население Чащи оказалось весьма общительным и разным как по национальности, так и по социальной значимости. Но объединяла всех одна «беда» – любовь к первозданной тишине, в которой можно слышать, как звенят по листьям дождевые «плюхи».
Лишь во второй половине дня соседи угомонились. И ребята взялись за дело.
Разложили обоину метровой ширины вдоль домотканой дорожки. Намазали клеем.
Ребята пристроились кто на стул, кто на подоконник, кто на уступ шифоньера.
Но обоина «пошла» криво.
- Во, блин! Не туда!
Мокрая тяжелая бумага бескомпромиссно отделилась от потолка. И второй раз, как надо приставать не захотела. Отвалилась даже быстрей. Пришлось ее еще раз мазать. В третий раз полоса снова пошла с перекосом…
Подошла Зинаида, решила помочь.
Командовала, прищуриваясь, снова командовала.
Наступал вечер, а компания еще не приладила ни одной полоски к потолку.
- Простите пожалуйста, Спиридон Калинович, - засомневался в правильности действий Ванек, - у вас потолок чем покрыт? Случайно не лаком?
- А как же! Был бы потолок не под лаком, сам давно бы справился.
Друзья изрядно уже устали и безоговорочно послушали Ивана, предложившего промазать клеем весь потолок. Поужинали, пока подсыхал клей, снова приступили к делу. На этот раз обои легли ровно. Красиво.
- Оба на!
- Клёво!
- Уф! Ну, наконец-то! – обрадовались ребятишки, перепачканные в виниловой клейкой массе.
И вот уже «небо» заголубело над ними изящными разводами затейливого немецкого художника.
- Все! Спать! – скомандовала Зинаида Семеновна, и выключила свет в гостевой комнате.
Комары роем ринулись на освещенную кухоньку, и звонко запели там, прямо как весенние соловьи.
А ребята, наскоро умывшись, кто как, устроились по приготовленным «лежбищам».
Быстро угомонились.
Со всех сторон слышны осторожные шорохи. Вот дед кряхтя, ворочается на своей кровати с панцирной сеткой. Вот прогуливающиеся соседки разговорились на улице. Проехала машина. Протявкал пес.
- З-з-з!
Шлеп!
Это на соседнем диване шлепнул комарика на своем плече Валерик.
- З-з-з!
Шлеп!
А это уже Спиридон Калинович.
- З-з-з!
Шлеп! Шлеп! Не попал.
- Черт! – раздосадовался Марк.
- Га-га-га! – в голос захихикал Валерик!
- Тихо вы там, черти! Раздураканились! Сказала же спать! – шикнула из соседней комнаты Зинаида. – Хватит сотрясать воздух!
Мальчишки притихли.
Марк почувствовал, что к зудению комаров примешивается странный, не похожий ни на что шорох. Он тревожил. И холодил некое внутреннее предчувствие чего-то очень-очень неприятного.
- Ш-ш… ш-ш-ш-ш….
Марк затаил дыхание. И слышал только, как сопят дружки и зудятся комаришки.
- Ш-Ш-Ш! – тревожнее и громче зашуршало с потолка.
И еще громче.
Марк вскочил на постели.
- Обои! Обои!
Но поздно.
Ш-ш-шлепппп!
Отвалился наклеенный потолок на всех обитателей гостиной комнаты разом, опутав их, напугав и обездвижив тяжелым неожиданным темным пленом.
-А!
- У!
- Ы! – закричали ребята.
Зинаида и Спиридон мигом оказались в комнате. Включили свет. Аврал! Из-под громадного сцепленного одним квадратным пластом винилового потолка выползали кто куда пацаны развеселыми идиотами, задираясь и подначивая друг дружку.
- Дед! А дед? У тебя гвозди есть? Давай его гвоздями! А?
Ночной отдых отодвинут.
И снова пошла работа по наклейке окаянного потолка.
Только теперь каждую полоску еще рейками тщательно притягивали.
Часа эдак через полтора-два дом снова угомонился.
От усталости уснули моментально, не обращая внимания на комаров.
Утром всех разбудил Спиридон Калинович:
– На рыбалку пора.
Пруд Калиновича и впрямь не любил суеты. От озера и болотины вела к нему канавка, куда просачивалась вода. Не много. Но ровно столько, чтобы не промерзала насквозь в лютые Владимирские зимы. И не пересыхала летом. А по осени из года в год наполнялась до краев дождями. Караси плодились в том ставке толстые да жирные, как свиньи, и кушали все подряд. Когда кто-нибудь аккуратно выходил на берег, «дрессированные» рыбины стаей подымались из глубины, высовывали на поверхность головы и выпрашивали губешками пищу.
Можно ловить удочкой. Это азартно, но проворная мелочь успевает ухватить наживку раньше неповоротливых лаптей. Поэтому сегодняшнюю рыбалку осуществили небольшим бреднем. Очень эффективно и быстро. После разбросали корм. У оставшихся карасей начался пир. Ну, пока, - полюбовался на рыбное население дед. – До следующего раза.
Жареная свежая рыба оказалась сладкой на вкус!
Зинаида сверхъестественно проворно почистила килограмма по три карасей каждому гостю, чтобы Раиса - мать Марка и Ольга - мать Ванюши не запротестовали на деревенский подарок.
Полакомились свежей рыбкой и тронулись обратно.
Ваня уже привозил домой чащинских карасей, поэтому с видом знатока очень пунктуально принялся рассуждать о способах приготовления этой рыбы, а фактически раскрывать нюансы их семейной кухни. Вот например, в самый первый его приезд из Чащи Ольга готовила карасей в сметане и с яблоками. Отваривала в слегка подсоленной и прокипяченной с корнем петрушки воде до готовности и охлаждала. Яблоки натирала на терке, смешивала с горчичкой, хреном, солью, лимонным соком, сметаной и поливала этой смесью готовую рыбу. А после того, как посыпала свежей зеленью, его и братьев оттащить от блюда, пока оно не исчезало, было практически невозможно.
На Новый год, она дела рыбу с пивом. Это специальный мюнхенский соус такой. Карасей она резала на порции и также отваривала в подсоленной воде. Растапливала масло, обжаривала в нем муку, добавляла немного рыбного бульона, пиво, кипятила и, приправив лимонным соком или уксусом, солью и небольшим количеством сахара, подавала на стол, поливая этим обалденным соусом.
Готовили рыбу и по-висмарски. Когда вообще с карасей снимается кожа, мясо отделяется от костей, мелко нарезается и укладывается в форму. А верх! Верх красиво украшается мелко нарезанным луком, цедрой и зеленью. Затем все солится, обильно поливается оливковым маслом, запекается в духовке или обжаривается на слабом огне. Ванюша любил все это уже на тарелочке поливать лимонным соком.
Впрочем, его мать была такою искусницей, что фантазии ее и опыта хватило бы на всех русских, немецких и еврейских хозяек вместе взятых. Она частенько карасиков тушила, опять же отделяя филе, чтобы косточки не попадали им с братьями в пищевод.
Сверху рыбы в сотейник она укладывала еще и ломтики шпика, нарезанные кружочками помидоры, нарезанные соломкой морковь и петрушку, нарезанный кольцами перец, пассированный лучок. Все заливала томатным соусом, солила и тушила, и всегда привлекая Ваню к процессу ли приготовления, но скорее всего к процессу воспитания в нем гурмана, просила следить за рыбой вплоть до готовности. Сама же пока готовила отварной картофель и салат…
- А сосиски какие мать делает! Обожраться и не жить!
- Ой! Кажется лиса через дорогу побежала!
- Да кака лиса здесь!? Лиса тебе у Ногинска будет! Кошка! – хохотнул дед, - А кошек Ольга готовить умеет?
- В войну-то наверное все умели, - сострил Ванек, - тока это военная тайна! Но, думаю, их готовить точно легче, чем обои гвоздями к потолку прибивать!
Путешественники дружно засмеялись, вспомнив ночные приключения.
Самому мелкому из всех Марку зудело и чесалось умно поддержать разговор и похвастаться, как мамка готовит. Однако, не смог припомнить на своем веку ни одного рыбного, да и никакого другого блюда. Не то чтобы там корень петрушки, отжатый лимон, соуса или еще какие-то излишества… Что приходило на ум, так только замороженные полуфабрикаты, которые подогревал на микроволновке. Да разве же этим хватают? И подросток не встревал. Но что радовало его– рыба в багажнике! Можно сказать – первая его охотничья добыча!
Ну, вот и Москва!
- Спасибо, тёть Зин, спасибо, деда Спиридон! Хорошо у вас в Чаще!
- Приезжай почаще! – ухмыльнулся Валерик.
- Пока, – помахал Ванек.
- Пока, – помахал и Марк.
Немного покачиваясь от дороги, паренек буквально влетел на четвертый этаж. Распахнул дверь. Вдохнул с неловкой досадой привычную духоту. Кликнул с порога:
- Ма, я рыбу принес…
- Сам чистить будешь, - не отрываясь от компьютера, отозвалась Раиса.
- Зинаида Спиридоновна почистила, - снова кликнул Марк.
- А! – по-прежнему невозмутимо отозвалась мать, - ну, тогда сам разогрей.
- И сам заработай. И сам слови. И сам привези. И сам почисти. И сам пожарь… - Обиделся сын.
- И сам съешь. У меня на нее аллергия! Дикая! До красной чесотки! – еще терпеливо, но уже слегка раздраженно попыталась закончить разговор Раиса.
- Ма, а мы обои наклеивали-наклеивали и наклеили! А они отвалились!
- Я тебе таки рот заклею обоями! Не отвалятся! Марк! Ты со мной разговариваешь, отвлекаешь!
Мать продолжала быстро-быстро набирать текст на клавиатуре и вглядывалась внимательно и усидчиво в монитор.
А отрок все вспоминал, как же ласкательно-уменьшительно звала она его в детстве.
Зашел на кухню. Не пропадать же добру – стухнет, а если заморозить - потеряет самую прелесть! Так Зинаида говорила. И он это запомнил на всю жизнь.
Рецепты все знающего Ванюшки как-то не очень запомнились. Осталось только то, что видел собственными глазами, Марк был больше практик, чем теоретик, точнее сказать, не в мать а в отца.
Он визуально представил, как мать Валерика раскаляла сковороду. И он сделал тоже самое. Насыпал в тарелку муки, смешал с солью. Тщательно обвалял одну за другой карасиные тушки с двух сторон. И внимательнейшим образом обжарил до хрустящей корочки.
Съел половину. Половину, как всегда, оставил вечно замороченной матери. Вдруг, проголодается и оторвется от компа!
И лишь под вечер, когда Рая, не выдержав запаха карасей, все-таки умяла полсковороды этого жареного чуда, а потом покрылась красными пятнами, почесываясь, засмеялась на свое отражение в зеркале, Марк, услышал главное. И ему стало несказанно хорошо от собственного забытого имени:
- Мара! Непослушное создание! Ты зачем так вкусно приготовил эту негодную рыбу? Ну и погляди, что ты такое сотворил со своей мамочкой! А ведь у нее, Марочка, завтра семинар!

Март 2012г.