Фраза «принятие себя», увы, столь измызгана, измусолена, избита и изжевана различными «гуру», что более попсово звучит, пожалуй, только «личностный рост». Так что, начну я, в отличии от продающих «вечный позитифф», с очень личного и ни черта не «позитивного».
У меня нет детей, и уже не будет. Я никакая не идейная child-free, просто так сложилось. Историю болезни позволю себе опустить, ибо это был бы опус на пару томов, да и вообще неуместен и не интересен «медицинский стриптиз» в статье по популярной психологии.
Естественно, как большинство женщин в подобных обстоятельствах, я прикладывала массу усилий, чтобы решить эту проблему, пока не уперлась в глухую стену под названием «реальность». Однажды мне стало предельно ясно: если буду упорствовать, врачебные методы меня просто вгонят в гроб. А что касается немедицинских способов, практик, техник, средств: от психоанализа до гомеопатии, от йоги до шаманизма – психическая реальность на всех языках мне также сказала: «Сорян, Саш, Норны сплели тебе другую судьбу».
Как только я это приняла, от меня отстали сонмы «сочувствующих»: родственницы ближние и дальние, подруги мамы и мамы подруг, подруги мам подруг и далее по цепочке. До этого же все разговоры обо мне в женских компаниях не самого ближайшего круга происходили по одной схеме: «Ах, ты за один год побывала в пяти странах?! Замечательно, конечно. Что ж еще вам с мужем делать, деток-то нет. Но, может, еще будут…»; «Ого, Сашка литературную премию получила, но хоть тут Бог дал…»; «Прекрасно, что ты книги пишешь, еще бы вот ребеночка все-таки тебе». И так до бесконечности: любое мое действие, бездействие, свершение, падение рассматривалось в отстройке от «детской темы».
Правда в том, что женский мир не столько сам заботливо-садистически махал у меня перед лицом «красной тряпкой», сколько это была моя собственная проекция, которую внешняя реальность мне просто отсвечивала. Я же ударным трудом и «несением полезной социальной нагрузки» пыталась оправдаться перед бабьим миром за свою репродуктивную несостоятельность. Да простит меня читатель за слово «бабий», но иначе не скажешь: у женщины ипостасей множество, материнство и семья для нее важны, но не единственны, у бабы же «в зачет» идет исключительно замужество и рождение детей.

Итак, как только я приняла реальность, внешняя среда почти мгновенно перестала тыкать меня носом в мою «увечность».
Последнюю попытку посочувствовать и порассуждать на эту тему предприняла самая давняя подруга Лена, с которой мы дружим с трех (!) лет. Ленке простительно, она прирождённая «я-же-мамка». Это, знаете, как с ведьмами: бывают прирожденные – потомственные, а бывают наученные. У первых, как у моей подруги, действительно, материнство является призванием, и это замечательно, у них прекрасные, счастливые дети. Вторые, «наученные», увы, решают за счет рождения детей свои собственные проблемы: оправдать профессиональную несостоятельность, финансово застраховаться на долгие годы, привязав их папу чувством долга и законодательством и т.д.
Так вот, у Ленки – «прирожденной», было моральное право задать мне этот вопрос, она искренне переживала, что подруга по ее разумению лишена самого главного. А я наконец-то без жалости к себе, без тени оправдывания за свою «убогость», спокойно объяснила: «Ленка, у меня восхитительная жизнь: интереснейшая работа, творчество, признание, мне хватает денег на все свои «хотелки», муж замечательный, друзья прекрасные, хобби, путешествия, мордаха симпатичная и грудь четвертого размера. На чем-то же Бог сэкономить должен был?.. И, вообще, ты знаешь хоть одного человека на свете, кому дано ВСЁ, да еще по максимуму?»
И свершилось чудо! – взор Ленкин просветлел, она наконец мне поверила! Но, самое главное, себе верю я. Ведь борьба с реальностью – дело проигрышное. Наша задача – наладить с ней взаимовыгодное сотрудничество.

Лейтенант Иванов упал пьяный с лестницы, сломал шейку бедра и был комиссован. Так как жизнь вне армии была ему не мила, а женщинам хромой инвалид, по его убеждению, не нужен, он спился в хлам к 35 годам. Стивен Хокинг стал одним из самых выдающихся ученых эпохи, дважды женился и воспитывал двоих детей. Инвалидность Иванова – это хромота, Хокинга – полный паралич и глухота.

У Милы тот редкий тип ожирения, от которого невозможно избавиться совсем, так как это связано с врожденной и неподдающейся на сегодняшний день лечению болезнью эндокринной системы. У мамы Милы то же заболевание. В школе она, конечно, переживала по этому поводу, но окончательно успокоилась уже в 18 лет – стало некогда: то экзамены, то свидания с поклонниками. К 30 годам ее одноклассницы догнали и перегнали Милу по весу. Вот только они страдают по поводу полноты и заедают депрессию пирожными, а Мила воспитывает дочь от любимого мужа, управляет двумя магазинами дизайнерской одежды и снимается для рекламы «size +».

Я могу привести еще тысячу и один пример, как из реальной жизни, так и из терапевтической практики. Но ведь и так вывод очевиден: «Не везет пока в любви – садись за карточный стол, нет удачи в покере – сходи на свидание».
Принятие реальности отнюдь не всегда приравнивается к смирению. Если мы в состоянии изменить что-либо к лучшему, то не попробовать сделать это – преступление по отношению к собственной душе. Если речь идет, конечно, об истинной потребности, а не о тупом фанатизме или нарциссическом стремлении к идеалу (фото людей, мягко говоря, переусердствовавших с пластическими операциями, ботоксом, геалуронкой, в сети видели все).
Здоровые люди рады просто тому, что они живы. В их судьбе нисколько не меньше горестей и проблем, а порой и значительно больше, но они умеют радоваться простым вещам и ценить жизнь. Они не оценивают себя по размеру талии и форме носа, социальным достижениям и количеству лайков в инстаграме. Они стремятся к радости, а не самоутверждению среди других. При этом они способны на здоровую самокритику.
И еще, чтобы поменять реальность согласно своей воле, ее-таки тоже нужно сначала признать:

• Я выгляжу на фото как-то не очень не потому, что белое меня полнит, а потому что жру много. Я имею полное право ничего с этим не делать, но тогда и расстраиваться глупо. И я также имею право и возможность это изменить, да, моделью работать не позовут, но на фото я буду себе нравиться.
• Вася ездит на «Bentley», а я на старой «Ладе» не потому, что мир ко мне несправедлив, а потому что, пока я пиво пил, Вася работал, как вол. Я имею полное право продолжать пить пиво, а могу что-то изменить, на «Bentley» без продажи почек накоплю на вряд ли, но съехать от мамы и пересесть на какую-нибудь «япошку» вполне смогу.
• Чудище Поганое прилетело в мое Царство-Государство не с дружеским визитом и даже не просто подразнить-попугать да убраться восвояси. Оно собирается жрать граждан без зазрения совести. Я имею полное право не делать с этим ничего, подождать, пока оно сожрет всех красивых девушек и детей, а потом примется за меня. А могу хотя бы попробовать меч-кладенец у Яги выпросить…

К слову, первая ступень на пути к выздоровлению в программе анонимных алкоголиков «12 шагов», которая в Америке назвала лучшим изобретением ХХ века – это признание своей болезни. Ну, мы все помним из американских фильмов и сериалов на эту тему: «Здравствуйте, меня зовут Билл и я алкоголик (наркоман, сексоголик и проч.)…».
Закончить эту статью я хочу, процитировав молитву немецкого богослова Карла-Фридриха Этингера, которую также используют в программах «12 шагов»:
«Господи, дай мне терпение принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу. И даруй мне мудрость отличить одно от другого». Добавить к этим словам, по-моему, нечего.

С верой в вас и ваше наилучшее настоящее,

Александра Сергеева