Весенняя революция случалась в семье Дубковых ежегодно. Мама Сима выволакивала на еще не окрепшее солнце половики, перины и подушки, кипятила белье, и все-все веревки во дворе были увешаны чисто пахнущими сладковатым яблоком простынями.
Тут уж доставалось всем. Коляну, как самому старшему, доверяли белить яблони и сливы. Намешав в ведре раствор, он аккуратно обмазывал деревья толстой кистью. Вадимка как муравей, стаскивал со всех углов в центр сада сухие листья, мусор, скопившийся за зиму, а также вырезанные с деревьев ветки, засохшие стебли малины и ежевики. Все это поджигалось. Вадимка любил жечь костры. Катерина, подражая матери, одевала передник и мыла окно в своей комнате. Сначала с мылом. Потом просто водою. А затем, вытирала до блеска газетами. Управившись с окном, девочка аккуратно заправила кровати. Вымела мусор с половика и протерла дважды пол и у себя и у мальчишек.
Скрипнула калитка, вошедший отец с удивлением оглядывал измененную весенней революцией территорию приусадебного участка. Потом грустно взглянул на детей, и ни слова не сказав, прошел в дом.
Мать быстро домыла окно. Кликнула:
- Катерина! Коля! Вадик! Кушать!
Дети со всех сторон заторопились к умывальнику.
- Что? Никак? – спросила она отца.
Тот опустил голову:
- Третий месяц зарплату не платят …
- Может уволиться? – спросила мать.
- Уволиться. И что? – отец вздохнул, - ну давай что ли свой суп!
Семья обедала молча. Дети, проголодавшиеся от работы на воздухе, быстро подчистили тарелки. Катерина выскочила в свою комнату, и вернулась с дневником:
- На, распишись! – подставила она отцу с гордостью предчетвертные пятерки.
- Пусть мать распишется, - «перевел стрелки» тот, встал изо стола, и ушел в сарай подготавливать садовые инструменты.
- Ма! – воспользовалась моментом Катерина, - можно я пойду на велике покатаюсь?
- А посуда?
- Потом помою. Ну, маааа!
- А белье ты хотела снять. Уж высохло поди… А гладить кто будет? У меня ж не десять рук!
- Я потом сниму, ну мааааа!
- Ладно, иди, - махнула Сима.
- А я?
- А я?
Одновременно повскакивали с мест братья.
- А вы когда свою работу закончите, тогда и пойдете во двор баловаться! – сказала Сима, как отрезала.
И братья и мать понимали, что Катька обижена отцом, потому что он не похвалил ее за пятерки. Девочка училась хорошо, лучше, чем братья. И все, не сговариваясь, дали ей сегодня поблажку.
Катерина сама не своя от счастья, вырулила единственный подростковый велосипед в семье на улицу, зазвенела звонком, и помахав братьям, скрылась за поворотом.

А на дворе гулял ветерок, и зеленела весна. Короткая густая травка прорастала повсюду вместо стаявших грязных разводов, делая мир чистым и прекрасным. Во всех садах поселка зацвели вишни, груши, яблони. Жужжали шмели и осы. Из леса раздавался щебет очумевших от тепла птиц.
Перед тем, как пересечь шоссе, разделяющее поселок на две части, Катерина заехала на рынок. Она любила прохаживаться мимо торговых рядов, хвастаясь, как ловко начищены спицы колес, и сидение покрыто натуральной овчиной! Девочка с видом превосходства поглядывала на то, что никогда не позволяла брать мама Сима – на прилавки с чипсами, сникерсами, кока-колой, иноземными фруктами без единой червоточинки, и даже пятнышка. Мама называла их «картонно-пластиковыми», не позволяла есть, и ждала собственного урожая из сада.
А как хотелось попробовать на самом деле огромные персики, нектарины, арбузы, помидоры!
Сделав «круг почета», Катерина пересекла опасную трассу, и покатила к футбольному полю, где «тусила» ребятня всего поселка.
С шумом и гомоном мальчишки играли в футбол. Девчонки кокетливо хохотали по любому поводу и без повода, устроившись на жердинах заборов.
Среди ребятни «мелких» было значительно больше, чем «подростков». А Катерина ни то, ни се, но ближе, все-таки к старшим. Она еще не красилась, не делала химзавивку, заплетала косы и вместо обтягивающих брюк «Дольче Габбана» с китайского рынка, ходила в ситцевых платьях, пошитых родительницей.
К ней тут же подскочила Людка, двоюродная сестра-одногодка. Их матери – родные сестры, живущие по разные от шоссе стороны.
- Хочешь жвачку?
- Давай, - согласилась Катя.
- Слушай! – возмущенно пожаловалась Людка, - Я в шоке! Прикинь? Мать на меня сегодня наехала, помогай ей на огороде, и все тут!
- Ну и что? – Катерина уже засунула в рот жвачку.
- А то! С чего ради я ей должна полоть клубнику? Я что, в рабыни нанялась? Я похожа на Изауру? И это не в первый раз. Отец уже говорил, чтобы не трогала дочь. Не понимает!!!
Катерина расхохоталась:
- Я тоже с утра «изаурила» на «фазенде».
- Ты балда! – Людка придвинулась прямо к уху Катерины, и прошептала, - я думаю, надо предков проучить, чтобы они не зарывались. И что бы оставили нас в покое навсегда. Есть простой и верный способ. Надо всего–то на пару дней сбежать из дома. Пусть подергаются!
- А Куда?
- Ну туда, где не найдут. Например, в дальний лес.
- В лееееес? – расширила глаза от страха Катя, - там же разбойники по ночам людей режут!
- Разбойники по ночам по лесу не ходят. У них у всех коттеджи есть! – подбоченилась Людка, - а в том лесу я тысячу раз была. И там вообще не страшно!
- А что мы там есть будем, в лесу? – интересовалась деталями «проекта» Катерина.
- А то! – Девочка победно вытащила из кармана кучу денег, - мне на мелкие расходы всегда дают. А сегодня еще попрошу. Мы и слизнем от них. Пусть знают!
Катерина задумалась, а потом вспомнила про посуду, которую вечером надо ей мыть, гладить тяжелые пододеяльники, и про отца, как он не подписал дневник, и соглашательски кивнула.
- Вот и молодец! Вот и правильно, - обрадовалась подстрекательница, оглядываясь по сторонам. – Надо бы ещё кого-нибудь подговорить. Что бы волна побольше пошла.
Катерина предположила:
- Пашку может быть?
- Я с Пашкой «разошлась», - встряхнула Людка кудряшками, - навсегда. – Он не захотел в речку за моим браслетом нырять. Козел!
- Так ведь май! Вода ледяная!
- А я тоже не на помойке себя нашла! Ну, в общем, Пашка не годится. Да и не будут его искать, мы же не собираемся долго отсутствовать.
- Надо кого-нибудь маленького. Можно соседа - Мишеньку!
К девчонкам как раз прикатил на детском велосипеде пятиклассник Мишаня, сын тети Наташи из общежития ткацкой фабрики. Сама фабрика уже закрылась, а людям деваться все равно некуда. Так и живут, перебиваясь, кто чем может.
Мишаня по уши влюблен в старшеклассницу соседку Людочку, и даже писал ей стихи украдкой.
- Мишаня? Ты поэт?
Мишка покраснел до ушей от такого заявления, но кивнул, теряясь под пристальным взглядом девочки.
- Поедешь с нами рассвет встречать? Мы вот тут с Катериной в поход готовимся. Вкусностей разных накупим, пепси-колы, - Людка откровенно покупала Мишаню, но в борьбе «за свободу и независимость» от материнского диктата она шла ва-банк.
Мишаня снова кивнул. Он готов был за нею хоть на край света.
- Вы че, офанарели? – как из-под земли вырос одноклассник Катерины Максим. – Катьк, я все твоим расскажу!
- Да, мы шутим, Макс! – потянула собачку на его молнии Людочка, заигрывая по-женски коварно.
- Лапы! – шлепнул ее небольно, но резко по руке Максим, и с извинением глянул на Катерину.
Та отвернулась. Странно, что до этого жеста двоюродной сестры она и не замечала высокого симпатичного Макса, а сейчас поймала себя на глупом чувстве ревности. И в следующую секунду вспомнила, как Макс вчера помог ей с формулой на контрольной. А еще вместе с тренером заинтересованно следил, как она сдавала стометровку на физре…
Попытался заступиться за девочку Мишаня:
- Макс, руки не распускай. А? – пробубнил настороженно.
- Что сказал, козявка?
- Он не козявка. Он мой друг. А будешь зарываться, я папе своему скажу, и он твоего с работы уволит. Понятно? – встала в позу воинственная Людка.
- Да идите вы, хоть в лес, хоть по дрова! – махнул рукою Максим, и исчез по своим делам.
Людмила сгребла всех руками к себе, и заговорщицки прошептала:
- Деньги на бочку!
- Мать денег не даст, - отцу зарплату не платят третий месяц. Сегодня скандал был, - опустила голову Катерина.
- А меня вообще домой загонят, - заявил Мишаня.
- Ну вот, я так и знала, как самое главное – так все на мне! – Снисходительно взглянула на единомышленников зачинщица и уверенно отправилась формировать «золотой запас».
- Операция с выкачиванием денег заняла не больше часа.
Сначала она подъехала к матери, мило улыбнулась, - «мама дай денег на мороженное». Вторым попался старший брат - «Толичек, ты мне денежек не подкинешь на мелкие расходики?». Главный и безотказный спонсор – это отец: «папулечка-дешечка, у твоей дочурки совсем не на что даже жвачки купить и дольчики порвались». И уже обеспеченная под завязку, скорее по привычке, не побрезговала и бабушкиной добротой.
Ребята ждали у ворот. Наконец, отворилась дверь. Торжествующая, она вывела велосипед во двор.
И вот две девчонки и коротконогий паренек, повели велики через трассу к рынку, затовариваться продуктами для «похода».
В эйфории, как одержимые, они закупали чипсы, кукурузные хлопья в сахаре, жевательную резинку, киндер-сюрпризы, шоколадные батончики и мороженное.
Наевшись досыта сладкого, и прихватив часть с собою, ребята направили велосипеды в сторону леса.
Вечерело.
Катерина с тяжелым сердцем глянула в сторону дома с мыслью: «Сейчас мать на ужин позовет, а меня нет».
- Не отставай, - крикнула ей сестра.
Ребята на футбольном поле даже не обратили внимания, что три велосипедиста проехали из поселка.
Лишь Максим проводил их долгим взглядом.
- Родителям надо преподать урок. Они совсем распоясались! – поднимала боевой дух маленькой компании продвинутая Людка, - по закону они не имеют права заставлять нас работать, не имеют никакого права нас бить, не имеют права оскорблять и обзывать. Мы требуем уважения и сами знаем, как нам жить.

* * *
Мама Сима, приведя в порядок дом, помыв посуду, приготовив ужин и перегладив гору свежего белья, действительно в это время кликнула:
- Катерина! Коля! Вадик! Кушать!
Мальчишки колготились у рукомойника, успешно закончив побелку сада и чистку участка. Звякнул щеколдой калитки отец.
- А где Катя? – прижала мать руку к сердцу, почуяв недоброе.
- Гуляет, наверное, - ответили парни.
- Что? До сих пор гуляет? Семь часов уже. – Серафима вышла за околицу, посмотрела тревожно на дорогу.
- Ладно. Ешьте без меня. Я на ту сторону схожу. Зайду к сестре. Может Катька у нее.
Только переходить шоссе не пришлось. Напротив стояла сестра Софья и кричала через поток нескончаемых в час пик машин:
- Ты мою Люду не видела?
- А ты мою Катерину?
Обе отрицательно покачали головой.
- На этой стороне их точно нет. Может на футбольном поле заигрались?
- Нет их на футбольном поле! И в школе нет! И у соседей нет. Я уже все оббежала.
- Что делать?
- Иди сюда!
Сима между машинами перебежала дорогу.
- Вот негодные! Бегай тут за ними. Ищи! А то дел больше нет! Где их искать то? –думала вслух Софья.
- Пойдем ребят поспрашиваем. Наверняка видели. Моя с велосипедом.
- И моя.
- Плохо.
- Вы моего Мишаню не встречали? – попалась им по дороге молоденькая мама Миши Наталья.
- Твой с великом?
- С великом.
- И наши. Значит они вместе…
- Мишаня! Катерина! Людочка! – кричали матери, забираясь на чердаки брошенных домов.
- Мишаня! Катерина! Людочка! – доносились их голоса из подвалов разрушенной старой бани у пруда.
- Мишаня! Катерина! Людочка! – не умолкали их голоса по всему поселку.
Сумерки опускались быстро, как темнеет восток майскими вечерами в Подмосковье.
Навстречу попалась ватага обессилевших от беготни за мячом и довольных детей.
- Да они из дома сбежали. Продуктов накупили, и потащились в дальний лес, - подсказал кто-то из гурьбы, наверное это был их одноклассник Максим, но сейчас это неважно.
- Куда-КУДА? – удивилась Серафима.
- В лес.
- С какого перепугу? – переспросила Людина мать Софья.
- А, чтобы вы их не заставляли клубнику полоть!
- Клубнииииику? Вот дрянь! – Софья остановилась, покачивая головою и закрыв рот ладонью.
- Я ничего не понимаю, - чуть ли не падая в обморок, пролепетала Наталья, - нет у нас никакой клубники. И денег я ему никогда не давала на продукты. И на ту сторону дороги Мише запрещено ходить!
- Так он с Людкой! А у неё всегда деньги есть! – объяснили дети.
Софья закрыла глаза руками:
- От лиса! От лисица! А я-то думаю, что это она такая вдруг ласковая стала. А она обиду на ровном месте построила. План себе заранее нарисовала. Ну я ей покажу! От зараза! От змея!
Матери договорились вернуться по домам на пару минут, одеться потеплей для леса. И предупредить отцов, чтобы организовать поиск.
Очень быстро собрался поисковый отряд. Катин отец взялся осмотреть все тропки на велосипеде. Отец Миши на Джипе вызвался проехать вокруг леса по опушкам. А отец Люды с двумя лесниками отправился прочесывать самые опасные участки чащи.
Матери же побрели по полям к лесу. Через каждую минуту раздавались их призывные:
- Мишаня! Катерина! Людочка!
- Мишаня! Катерина! Людочка!
- Мишаня! Катерина! Людочка!
Как очумелые, взрывались пением первые соловьи. Они в своей любви к жизни голосили так звонко, что пересвистывали истошные призывы матерей.
Между тем беглецы давно свернули с дороги, и по вечерней росе направились вглубь леса.
Верхней одежды они не брали. Никто и не предполагал, что обманчивое весеннее тепло может обернутся ночным холодом.
Нежными, не приспособленными детскими руками, искатели приключений, как могли, принялись ломать ветки на шалаш. Оказалось, что это очень долгое дело. Лапника хватило только на подстилку. Ни спички, ни зажигалку дети взять не догадались, по наивности полагая, что в лесу также тепло, как в уютных кроватках с заботливо выложенными мягкими постельками, только еще и романтично. А похолодало уже настолько, что изо рта шел пар. Даже комары еще не проснулись.
Есть шоколадки детям уже не хотелось. И жвачку жевать тоже. Мишаня, хоть и мелкий, ни разу не пожаловался на судьбу. Да, ему было и лучше всех, он наивно доверял уверенным действиям Люды. Значит она знает, что делает. Ночлег каким-то образом все равно надо устраивать. Катерина, как самая плотненькая, улеглась на ветки первая. Мишаня и тоненькая Людочка пристроились сверху полубоком с каждой стороны. Верхним было, таким образом, теплей и легче. Катерина лежала, обняв друзей руками, уберегая от кусающей измороси черного леса.
- Ничего! Вот пройдет ночь. Утром встанет огромное красивое солнце! Мы его торжественно встретим! – Всеми силами крепилась целеустремленная Людка. Она, конечно, опасалась упреков от ослабленных духом друзей.
Но ее никто и не упрекал. Уже через полчаса дети дрожали не только от холода, но и от страха. Сначала прошуршал по дороге велосипедист. Потом множество раз проезжали машины, освещая светом фар корявые сучья. А часа в три ночи послышались и стали приближаться тревожные голоса матерей:
- Мишаня! Катерина! Людочка!
- Мишаня! Катерина! Людочка!
- Мишаня! Катерина! Людочка!
Они пронизывали сердца одновременно притяжением и страхом. Беглецы хотели броситься навстречу родителям, но зачинщица удерживала их:
- Рано! Вы испортите всю стратегию! Если они нас сейчас найдут, то никому не поздоровится! А, если мы преспокойненько вернемся утром – нам обрадуются. Вот и все!
Матери ушли. Но Катерине еще долго слышалось в обезумевшем соловьином галдеже крики матери:
- Катерина! Катенька! Катюша!...
«Мамочка! Прости, родная! Я верю! Верю, что ты меня любишь больше всего на свете! Я сама тебя так люблю!»
Дети дрожали. Им было холодно. Но не так холодно, как Катерине. И ей приходилось даже писаться под себя, чтобы согреться.
Серафима вернулась домой, еле волоча ноги от усталости в пятом часу утра. На кровати сидел муж.
- Не нашла?
- Нет.
С рассветом поднимем весь поселок.
- Там месяц назад три трупа нашли! – высунулся из своей комнаты Колян.
- А зимой…
- Цыть! – рявкнул отец. – Спать! Через полтора часа подъем!
И, утомленные, они сразу провалились в небытие сна.

Над краем леса посветлело небо.
- Рассвет! – обрадовалась Катерина.
- Да, рассвет! Ура, – просипел, потерявший голос Мишаня, сползая с Катьки.
- Вот, будет что вспомнить. – Потягивалась, задремавшая было Людка.
- Да уж, это точно! – согласилась Катерина.
- Жвачку хочешь?
- Да не хочу я твою жвачку.
- Мишк, а ты?
- Давай!
Дети медленно вышли в светлеющее утро подлеска. Справа треснула ветка.
- Кто там?
- Кот в манто! – ответил появившейся из-за ели Максим, одетый по-осеннему в куртку, в высокие унты и шапку-ушанку.
- Ты откуда? – удивилась Людка.
- Вы домой собираетесь? Может, хватит наглеть? – на плече подростка дети увидели ружье. Он выкатил свой велик и закончил словами, - харэ борзеть! По домам, подруги!
- А мы и так домой идем, Макс, - вся скрючившись от холода, сказала Катерина.
Максим по-хозяйски ворча:
- Ищи вас тут, все тропинки облазил. Где вы прятались то? – достал из рюкзака вторую куртку для Катьки. – Замерзла?
- Сил нет!
Вставало солнце.
До дома Максим молча сопроводил беглецов. Катерина была последней.
- Бить будут? Если будут, ты мне скажи!...
Катерина улыбнулась, мудро, как-то в себя:
- Лучше бы набили. Спасибо за куртку.
- А поцеловать? – не растерялся парень.
- Домой иди. Мамка тоже поди тебя ищет.
- Не. Меня не ищут. Я то, как раз сказал домашним, что иду на розыски.
- Шагай уже! Не до тебя мне.
- А завтра?
- Если отец не убьет, то завтра поцелую, - прошептала тихо девчонка.
- Точно?
- Точно!
- Не убьет! Обещаю! – и Максим покатил, улыбаясь, домой под страстный аккомпанемент соловьиных трелей.
А Катерина тихонько, чтобы не звякнула щеколда, отворила калитку, вошла в дом, пробралась в спальню и мгновенно уснула на своей кровати.
В шесть утра зазвонил будильник. Мать открыла глаза:
- Ребята! Подъем! Пора Катьку искать!
Утренняя суета замерла от возгласа Вадимки:
- А! Катька то! В комнате! Спит!
- Как спит? Боже мой?! Как спит? – спохватилась мать.
- А ну, - отодвинул ее отец.
- Не надо, прошу тебя! – Сима загораживала вход в комнату дочери.
- Не мешай мать, ты ее избаловала. Теперь моя очередь девку побаловать, - снимая ремень, процедил сквозь зубы отец.
Он выволок за руку Катерину в середину зала, поднял над ковром, руку с ремнем занес над нею для удара.
- Так что ты скажешь, дочь моя? Почему тебя не было всю ночь?
- Мы рассвет встречать ходили!!!!
- А почему ты решила, что мать об этом оповещать не надобно, моя милая? А?
- Я посчитала себя достаточно взрослой…
Но Катерина не успела договорить:
- А посуду мыть ты не достаточно взрослая? – отец плашмя опустил ремень на задницу дочери, более для острастки, чем для боли, - А белье гладить ты не достаточно взрослая, а сорняки на участке выпалывать? А репу сажать?...
Мальчишки попрятались по углам, боясь, что и им случайно за что-нибудь достанется.
На четвертом ударе мать отобрала ремень, и бросила в сторону:
- Кончай отец! Хватит!
И обратилась к дочери:
- Я тебя обидела чем? Почему ты из дома ушла?
- Нет, мамочка, нет, прошу тебя, прости! Я не буду больше. Не буду!
Мать обмякла:
- Пойдем на кухню, умою тебя, чертушко, разит, как от пьяного у пивной!
Через некоторое время все улеглись, и заснули уже спокойно.
А Серафима подалась к Софье.
- Твоя вернулась? – с порога произнесла она сестре.
- Да. А твоя?
- Моя дома. Пусти-ка меня, милая, с племянницей побеседовать.
- Нет, - заслонила собою двери Софья.
- Как это нет?
- Не нужно травмировать девочку!
- Ты с ума сошла? Она же монстр! Она, чтобы не полоть клубнику, такую интригу затеяла! А, если бы их там убили в том лесу? А, если бы они почки отморозили? Ты головой своей вообще соображаешь? Что с нее вырастет?
- Что бы не выросло! Мне дорога моя дочь.
- Смотри, сестра. Ты делаешь большую ошибку…
По пути Симе попался высокий паренек на велосипеде:
- А Катька на улицу выйдет?
- Выйдет, - спокойно сказала Сима, - вот только клубнику прополет, и выйдет.
Паренек радостно хохотнул. Сима не поняла почему.
А Максим, как только скрылась мать Катьки, развернул велосипед радостно, и воскликнул:
- Я ж сказал: Не убьют!