Недавно ко мне на трансформационную игр пришла давняя-предавняя знакомая. Назовем ее для удобства повествования, например, Акулина. Жизнь Акулины – мечта огромного количества женщин, она сама – воплощение молодой мамы из Инстаграма. Я сейчас пишу без кавычек и каких-либо намеков, и не собираюсь разоблачать иллюзорное благополучие, отфотошопленую красоту и прочие миражи соцсетей – не об этом речь. У Акулины, кстати, и Инстаграма-то нет! Да-да, как в известном меме: она тот самый человек, она действительно существует. При этом Акулина после двух родов весит ровно те же 52 кг, что и в 20 лет, у нее прекрасные волосы до попы, милое личико, длинные ноги. У нее два замечательных сына, дом с бассейном в элитном коттеджном поселке и муж – не олигарх, но владелец завода и пары отелей заграницей, любит ее безмерно и сдувает пылинки с жены и детей. Занята Акулина исключительно воспитанием сыновей. У них нет ни нянек, ни преподавателей, не потому что не могут позволить, а потому что она, действительно, самозабвенно и с огромным удовольствием занимается с мальчиками сама.
Полагаю, что у многих читателей сейчас возник закономерный вопрос: «Чего еще этой тощей, удачливой сучке надо, что на психологическую игру притащилась?!» Спешу ответить: Акулина пришла с проблемой собственной неконтролируемой агрессии (несколько раз надавала тумаков старшему «ни за что») – но беда не в этом, ибо, кто из родителей без греха, пусть первым бросит камень. Основная проблема – это навязчивые мысли о том, что ее как-нибудь в очередной раз «накроет», и она действительно нанесет ребенку серьезный ущерб. При этом, как любая обсессия, ее страхи рисуют самые жуткие картины: как она выбросит ребенка в окно, ударит об стену головой, спустит с лестницы…
Работа с навязчивыми мыслями – дело нехитрое, любой мало-мальски грамотный психолог справится с таким симптомом за несколько сессий, другой вопрос – причина этого симптома и, главное, его смысл, требование души, скрытое за ним. С причиной психологу и клиенту приходится повозится куда дольше, но прелесть трансформационной игры в том, что она очень быстро вскрывает всю правду, несмотря ни на защиты, ни на привычные стереотипы клиента. Правда принять и воплотить настоящее требование души, скрываемое за невротическими симптомами – дело подчас снова долгое, требующее отваги и терпения, ну да опять-таки, не об этом речь.
Причина обсессии Акулины вышла на свет божий через пятнадцать минут. Это было… одиночество.
Одиночество бывает очень разным. Оно бывает, даже когда у тебя двое прекрасных сынишек – ведь с детьми не поговоришь «о своем, о наболевшем», не обсудишь книгу по философии, да и, в конце концов, просто не посплетничаешь. Оно бывает с любимым и любящим мужем, ведь большую часть дня он на работе, а когда приходит, да еще и уставший, он хочет борща, нежности, ласки, а вовсе не обсуждения новой лекции по искусству или нейро… как там его. Подруг Акулина умудрилась распугать еще лет десять назад, когда с началом карьерного взлета мужа перегнула с хвастовством (грех небольшой, кто в молодости глупостей не делал?). Сейчас, когда богатство стало привычкой, бахвальство уже не приносят удовольствия, но подруг-то не вернуть, а завести новых неоткуда, «я-же-мамки» и «любимые жены любимых мужей», живущие по соседству, для Акулины – человека начитанного, думающего, все же глуповаты.

«Золотой клеткой» жизнь Акулины назвать нельзя – ее муж вовсе не тиран, не патологический ревнивец, поэтому, если бы она решила заняться чем-то помимо дома, он бы, скорее всего, ее поддержал, будь это бизнес, социальные проекты, благотворительность (да что угодно – мир велик, вариантов, куда приложить усилия, направить интерес – миллион). Но… прикладывать усилия намного легче, так сказать, на голодное брюхо, когда тебя подгоняет отсутствие желательного количества денег, зависть (вполне себе хорошая, белая) к более успешным друзьям, нереализованные амбиции и прочее, в общем, нужда. А когда ты и так «в шоколаде», тебе очень страшно лишними телодвижениями испортить свой маленький рай. Акулине комфортно, ей хорошо, она живет в любви и достатке, а собственный проект может принести и разочарование, и проигрыш, не говоря уж о заботах и волнениях, которые в настоящей жизни отсутствуют. И все бы хорошо, но… агрессию-то куда девать? Ведь она есть, она естественна, она – неотъемлемый драйв, встроенный в человеческую физиологию и психику природой и/ или богами.
Как поет всеми любимая группа Ленинград: «Ты просто космос, Стас!» Но «космос» – не только Стас, а каждый из нас. Любой человек – это целая вселенная. И ничего человеческое нам не чуждо, живем мы хоть в бараке, хоть во дворце, начинаем новый день хоть с пол-литра водки, хоть с пробежки. И такие общечеловеческие потребности, паттерны, аффекты, драйвы, как проявление воли, конкуренция, демонстрация силы, агрессия и т.д. в нас присутствуют, хотим мы того или нет, признаем или отрицаем. А если не удовлетворять потребность естественным путем, то, как, наверное, уже всем известно, она будет реализовываться патологически – в навязчивых мыслях, психосоматических заболеваниях, неадекватных поведенческих стратегиях. Негде Акулине командовать, конкурировать, проявлять свою волю, настаивать, требовать, да и просто как-то изменять существующий мир (а это тоже агрессия, даже если ты строишь киоск с шавермой там, где его раньше не было). Вот и будет она лупить детей, орать на мужа по пустякам, наставлять самой себе синяки и набивать шишки на ровном месте. Ведь вся вселенная, весь космос Акулины сжался для нее до размера собственного дома, хоть и немаленького, все паттерны человеческих отношений реализуются в мизерной группе из четырех человек, двое из которых дети. Можно ли себе представить, какое напряжение скопилось в этой системе?! Не за горами большой взрыв, который, не факт, что породит новую вселенную, скорее – атомную катастрофу.
Адекватная реализация не только агрессии, но и множества других потребностей – в наставничестве и ученичестве, в споре и единомыслии, в борьбе и сотрудничестве, в победе и поражении (ведь без возможности проигрыша нет азарта, игры, интереса), в творчестве, в признании, в достижении… имя им легион – возможна только в социуме, все это немыслимо впихнуть в одну семью, в квартиру, в офис фрилансера. Не можем мы быть целостными, счастливыми, психологически зрелыми без принадлежности к социуму.
История Акулины – лишь один из огромного числа вариантов депривации этой потребности. Попадание в социальный вакуум возможно по разным причинам.
Развод – когда друзья семьи принимают сторону кого-то одного из бывших супругов, а второй исключается из стаи. Ситуация, между прочим, не такая уж редкая. Например, переезжает невеста в другой город к будущему мужу или меняет социальный статус на «более подобающий мужней жене», и дружить ей только и остается со вторыми половинками супруга – приобретение сомнительное, ибо ни общих увлечений чаще всего нет, ни искреннего личного интереса и симпатии;
Выход на пенсию – люди стараются оттянуть этот момент не только в силу денежного вопроса, им страшно еще и перестать быть нужными. В архаических обществах в случае голода первыми приносили в жертву стариков. И несмотря на то, что мы сейчас цивилизованные и гуманные, да и просто любим своих родителей, архетипический страх выпасть из обоймы, стать балластом - остается;
Увольнение, окончание ВУЗа – вот только что ты был частью системы, а теперь отдельно, сам по себе. В первое время ты поддерживаешь связи с бывшими коллегами, однокурсниками, но постепенно общих интересов все меньше, поводов для общения тоже.
Эмиграция или просто переезд в другой город. С этой проблемой я столкнулась сама. До тридцати «с копейками» лет я имела глупость полагать, что люблю одиночество. Утверждать это было просто, пока я была окружена многочисленными друзьями из трех ВУЗов, друзьями детства, приятелями из танцевальной студии, с различных лекций, мастер-классов и прочее. Очень просто думать, что ты не нуждаешься ни в чьей помощи/ протекции, пока есть «свои люди» в паспортном столе, ОВИРе, в полиции на всякий случай (кстати, пару раз очень пригождалось), в любом больничном отделении, театрах, клубах, налоговой, ну и в цирке заодно. Я была членом замечательного профессионального сообщества, где была и поддержка, и единомыслие, и общая идея. А потом я переехала в Питер и очень быстро поняла, что любить одиночество и любить побыть одной, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Взросление детей – о так называемом «синдроме пустого гнезда» психологами сказано достаточно много, не буду повторяться. Скажу лишь, что большинство моих неработающих клиенток старше 45 лет обращаются за помощью именно в этой проблеме.

Можно было бы привести еще тысячу и один пункт, но, пожалуй, достаточно. Какие бы превратности судьбы не поместили нас в социальный вакуум, выход один – возвращаться к людям, находить интересных нам, заинтересовывать собой. Человеческому детенышу Маугли, как бы ни прекрасно он чувствовал себя в джунглях, чтобы стать настоящим человеком, необходимо вернуться в племя людей. И не просто в семью, а именно в племя – занять в нем свою нишу, приносить пользу, быть частью Человечества. Об этом говорят психологи всех школ и направлений:

Адлер, хотя созданное им учение называется «индивидуальной психологией», утверждает, что наши жизни ценны только в той степени, в какой мы способствуем повышению ценности жизни других людей. Важно нам приносить пользу людям – не только семье, детям, но и «другим» – стае, коллективу, человечеству. Блага могут быть любыми – свежие булки, набойки для обуви, знания, зрелища. Это абсолютно здоровая эгоистическая потребность: пока я нужен, пока я что-то могу давать, я не зря живу.
Согласно Маслоу (гуманистическая психология) зрелые личности испытывают глубокое чувство близости со всем родом человеческим, ибо базовые потребности человека могут быть удовлетворены только другими людьми, только при помощи других людей, только в обществе других людей. Это как раз о случае Акулины – не будет реализовывать свою потребность во власти, конкуренции, контроле в каком-нибудь проекте, будет разрушать себя, детей, семью. А для этого нужно «выходить в люди».
Эллис (рационально-эмоциональный подход) рассматривает общественный интерес в качестве одного из необходимых критериев психологического здоровья, так как «если человек поступает безнравственно, не отстаивает интересы других и поощряет социальный отбор, маловероятно, что он построит себе мир, в котором сможет жить уютно и счастливо». Здесь еще можно вспомнить диалектику раба и господина Гегеля. Господин всегда боится раба, начальник – подчиненного, праздный аристократ – своего слугу. Недавно весь интернет обошла статья о «прыщавой девочке в торговом зале, которая может убить ваш бизнес». Когда ты не создаешь, не производишь, не даешь, не делишься, ты на бессознательном уровне боишься тайной власти нижестоящих, которые при любом удобном случае поднимут тебя на вилы. Этот архетипический, очень глубинный, бессознательный страх всегда существует. Иногда он проступает наружу в очень нелепой форме. Например, когда я первые полгода в Питере жила почти исключительно на деньги мужа, я как-то в ресторане поймала себя на абсолютно параноидальной мысли о том, что официант непременно плюнет в мой кофе!
Юнг (аналитическая психология) подчеркивает важность осознания того, что индивидуация (процесс душевного и духовного становления) ни в коем случае не приравнивается к эгоцентричности и индивидуализму. Задача становления свободной, целостной личностью – не отгородиться от мира, а собрать для себя целый мир. Таким образом, наилучшее состояние – это сохранение личностной целостности при одновременном поддержании связи с коллективом, так как «нет возможности индивидуации на вершине Эвереста, где тебя наверняка никто не побеспокоит».

Да, во взрослом возрасте уже сложно подойти к кому-то во дворе и сказать: «Давай дружить!», а также нелегко выбраться в мир конкуренции и борьбы из-под теплого домашнего пледа, страшно, лень и вроде как-то даже незачем находить на пенсии новое хобби, единомышленников, но собрать для себя свой собственный, целостный, большой мир кроме нас некому. А уж людей, материала, инструментов, возможностей в макромире для этого предостаточно. Было бы желание, а дальше – дорогу осилит идущий.

С верой в вас и ваше наилучшее настоящее,

Александра Сергеева